зашептали Ирке, чтобы не открывала, но по двери принялись колотить ногами.
– Ирка, шалава! Отдавай моего мужика, морда не треснет? Знаю, что ты тут, я только что вокруг дома ходила, у тебя свет в кухне горит.
Галя-Гарпия, судя по всему, хорошо помнила Ирку, хоть и не жила тут уже лет семь. Бабки ей объяснили, не иначе, что за мужиком надо зорко следить, чтобы он к Ирке в лапы не попал.
– Она сейчас весь дом перебудит, – встревожился Костик, поднимаясь с намерением открыть дверь. – Лучше ей не перечить. Тропикана-женщина…
Широкоплечая Гарпия влетела в кухню, оттолкнув тощую Ирку, и обвела всех нас мутным взором. Я отметила, что у нее под глазом тоже красуется фингал, и не удержалась от сомнительного комплимента:
– Вы с Костиком так похожи! Одно лицо…
– Ты мне зубы-то не заговаривай, белобрысая! Где Лева?
Костик попытался выступить миротворцем:
– Галя, ты только не кричи. Тут такое дело…
– Какое еще дело, напрасно потраченный сперматозоид! Уселся тут гоголем, я тебя куда послала?
Костик попросил выпить, Толик к просьбе присоединился, Галя тоже проявила интерес к коньяку. Ирка предложила налить и мне, но я отказалась. Предыдущая порция еще не отпустила меня, иначе я бы в этой честной компании и минуты не задержалась.
Когда всем налили, Толик пропыхтел:
– Ну, не чокаясь…
Гарпия махнула рюмку и подозрительно уставилась на Толика.
– Вы тут что, поминаете кого? Уж извините, перенервничала я. Костик, где, холера тебя бери, Левочка?
Костику пришлось взять рассказ о последних минутах Левочки на себя, за что мы все были ему жутко благодарны. В процессе рассказа Гарпия вроде бы временно лишилась чувств. Толик брызгал на нее водой из-под крана, а Ирка искала в аптечке корвалол.
Когда Галя приоткрыла левый глаз, я на всякий случай уточнила, не хочет ли она взглянуть на почившего. Та в ответ замахала руками:
– Да я сама умру! Правильно сделали, что в полицию не стали звонить. Они же на нас его и повесят. Скажут, что на почве ссоры… Ну, вы поняли.
– Ничего мы не поняли. Мы с ним не ссорились. А если вы ссорились, так и ответ держите, – парировала я, потому что наконец стала трезветь и соображать быстрее.
Гарпия взглянула на меня едва ли не с мольбой. Лицо ее смягчилось и стало почти симпатичным.
– Тут дело такое… Я же его маленько того…
– Чего того? – не поняла Ирка.
– Ну, притравила. Снотворным.
В наступившей тишине было слышно, как урчит живот у Толика и где-то сверху танцуют под «Синий иней».
– Галя, объяснись! – стукнул кулаком по столу Костик.
Галя принялась путано объясняться:
– Вижу, ему позвонили. Я подслушала, а он кому-то в ответ: «При встрече поговорим». И сразу со мной скандальничать начал, беспорядок мой, вишь ли, чистоплюю не понравился. Я так и подумала: видно, мечется между двух баб. Я-то справки о нем навела и от бабок кое-что узнала. Есть у него соседка одна, разбитная такая. Хоть и при муже, а все ей мало. Муж дальнобойщик, а она по интимному делу сильно охотливая. Вот я и решила, что надо Леву на свою сторону перетянуть. Разбитная будет ждать, а он не явится. Вот у них разлад и выйдет. А у него квартира своя. Мать год назад померла. Он неплохой, можно замуж идти. Пьет не каждый день, хозяйственный.
Мы закивали, а Галька, обхватив себя руками, вдруг заголосила:
– Ой, что же это делается! Я без него пропаду…
– Галя, вы знакомы всего четыре дня, – кашлянул Костик, наливая всем еще по рюмке.
– Оно так, да больно прикипела я к нему, – вздохнула Галя, утирая слезу. – Как думаете, могло снотворное так подействовать, чтобы он вусмерть…
Все принялись спорить, можно ли убить человека снотворным. Ирка даже сбегала за аптечкой и теперь громко читала инструкцию и противопоказания. Но потом все вспомнили, что Лева был в крови, а в инструкции о таких побочках ни слова.
– Интересно, откуда у него свисток? – не унималась я, потому как была среди них самой трезвой, но все только пожимали плечами.
Покончив со снотворным, развеселая компания порешила, что избавиться от трупа надо быстро и незаметно. Левочке уже не поможешь, а в тюрьму никто из нас не спешил. Стали разрабатывать план эвакуации жмура и даже зачем-то притащили бумагу и карандаши.
Теремок Ирки уже давно должен был треснуть по всем законам жанра. Не хватало только медведя. И он не замедлил явиться.
Вдруг протяжно и тоскливо скрипнула входная дверь. Видимо, Гарпия так стремительно влетела в квартиру, что закрыть ее забыла.
Галя с испугу выключила свет, и мы, как по команде, замерли. Костик зашептал мне в ухо:
– Кого это еще черт принес?
– Полиция, наверное, – равнодушно ответила я, потому как от жизни ничего хорошего уже не ждала.
Кто-то в темноте на ощупь пробирался в сторону кухни.
– Эй, соседка! Чего дверь открыта? У вас все хорошо?
Наконец человек додумался посветить себе под ноги фонариком от телефона. Картина, которая явилась его очам, должно быть, показалась весьма колоритной. В кухне Ирки было многолюдно и темно. Все чинно восседали за столом. Накрыт он был богато: коньяк, вазочка с вареньем и свисток. Ирка вздохнула и щелкнула свет:
– Привет, сосед. Это же Миша Потапов, который магазин тут открывать собирается. Не узнали?
Все вразнобой принялись здороваться, а Толик снова попытался спрятаться. В этот раз за холодильником.
– Я гляжу – дверь… А что вы тут делаете в темноте? – удивился бизнесмен Михаил Потапов.
– Чай пьем, – пробасил Костик, хватаясь за чайник.
– А почему без света?
– Ну, Новый год на носу. Время чудес. Сидим, страшные истории рассказываем, – нашлась Ирка. – Чай будешь?
– Это можно. Слушайте, не знал, что у вас такой дружный подъезд. – Потапов присел на краешек дивана, с усмешкой поглядывая на бутылку. И тут взгляд его переместился чуть в сторону.
– А откуда у вас мой свисток?
– Так это… Нашли, – пискнул Толик из-за холодильника, глазами делая мне страшные знаки.
Костик уже набрал воздуха в грудь. Видимо, чтобы кричать: «Держи убийцу!» Хорошо, что я успела аккуратно наступить ему на ногу.
– Вот спасибо, а я его недавно потерял. Талисман мой. Вместо брелока ношу на ключах. Когда-то тренер по самбо подарил.
Все с облегчением вздохнули, Ирка занялась чаем, но тут все испортила Гарпия, заголосив дурниной:
– Ой, Левочка, на кого же ты меня… Весь в крови…
– Галина, прекратите паясничать, – попыталась я унять ее пыл, глупо улыбаясь симпатичному брюнету Потапову. – Это она историю рассказывает. Страшную.
– Я не паясничаю, я горюю. Такой
