кулаки сжимаются от бессильной ярости.
Глянул на остатки зеркала, в чьем-то наспех оставленном доме, весь грязный, выгляжу как боевой бомж.
— Командир, бл. ть, мы не знаем что делать!
В проеме, почти выбив плечом косяк, появился мой зам. Саша — вечно спокойный парень был просто в ужасе, казалось волосы приподнимают шапку, на улице застрочили автоматы. Быстро выскакиваю на улицу…
Если представить апокалипсис — то это он. Мертвые всушники, аккуратно сложенные вдоль дороги шевелились, по их лицам ползла какая-то серая субстанция. Дерганные рваные движения, как если в них попала молния.
— Что за чертовщина? Биологическое оружие? Химия?
Сашка прошил очередью мертвеца, безрезультатно. Существо продолжало вставать, неестественно изгибаясь, слышался хруст костей.
— Собери всех, отойдем к краю.
Боец сорвался с места в карьер, оббегая все лежки и крича о всеобщем сборе. Рация шипела помехами, глушат твари — уже не было разницы в авторе этой подставы.
Подгонять никого не пришлось. К краю поселка все прибыли в рекордный срок, по ходу побив мировой рекорд Уссейн Болта на стометровке. В городе стояла тишина, шелестели ботинки о гравийную дорогу, хрустели кости, да оглушительно взводилось оружие.
— Бл. ть, командир, что за зомби — апокалипсис?
— Х.р знает, — мы стояли, сидели, лежали за стеной, снайперы иногда стреляли по мертвым. Зарядили тяжелые, взрыв осветил округу — даже не разлетелись гады, — Нужно отходить.
— Куда?
Со стороны поля показались такие же красавцы.
— Все, кажись последний концерт отыграли.
Мрачные мужики с остервенением начали поправлять спецовку, шлем, сбрую, все до чего дотягивались руки. Тянуло переодеться в чистое, да помолиться.
— А церкви здесь нет?
Казаки огляделись в поисках такой желанной цели, но нет в обозримом пространстве нет даже тени от креста, что — там погост и то разбомбили начисто.
Огляделся из-за угла. Мертвецы шли медленно, вначале коряво поднимались, словно собираясь по кусочкам, потом уверено делали первый шаг и шли в нашу сторону. Снаряды не причиняли им вреда, краем уха слышал чью-то молитву. Соледар станет нашей могилой. Меня особенно привлек один из ходящих мертвецов, он пристально следил за моими движениями, чутко реагировал на каждое движение. Специально отбегал ненадолго, шаг и он поворачивает голову в ту же сторону. Их всех отличала белизна кожи, что в наступающих сумерках пугало уже до истерики, пот застил глаза, которые до рези терли бойцы. Почудилось, что некоторые казаки поседели.
— Командир, гляди!
Смерть что ли? Тогда почему не в белом или черном? К нам свободно двигалась тонкая женская фигурка в красном до пола платье. На фоне неба, деревьев — она как костер выделялась. Шла, не скрываясь ни от чего. Она почти долетела до нас, но вдруг остановилась на открытом пространстве, подняла руки — крылья и махнула, подзывая.
Мертвецы тоже остановились и по-звериному втянули в себя воздух. И вновь качнулись в тишине, но уже к этому чуду в перьях.
Я решался целую вечность, ледяной, стылый, липкий страх сжал мышцы в спазм, чудилось, что кровь остановилась. Пришлось взять себя в руки, жестом приказал своим расступиться. Команда с запозданием была исполнена. Два шага, и я опять замер, держа палец на спусковом.
Оно или скорее она была вся покрыта красными перьями, когда небольшой ветер поднимал их, казалось, что он дул на раскаленные угли, иногда вырывая пару — тройку искр. Ее плечи закрывал то ли плащ, то ли перья, отчего по бокам не сразу разглядел две сабли, держащихся на чем-то похожем на пояс. Лица не было видно, как у совы огромные глаза черного цвета, однозначно принадлежали человеку, как и губы. Нос заменил короткий клюв, перья росли как маска, полностью теряясь в волосах, где тоже кое-где мелькали. Заговорить было сложно, от страха горло пережало, и я все не решался прокашляться.
— Кто ты? Что вам от нас нужно?
— Помочь, характерник, помочь. Ты не справишься, драугры[1].
Она жестом указала на ходячих мертвых. По птичьи склонила голову и продолжила:
— Я дам вам возможность. Помни характерник, когда наш народ блуждает в потемках, ему незримо путь освещают души предков. От тебя мне нужно следующее. Разбейтесь на пары. Когда все начнется — к вам присоединится третий, пока он с вами, они будут уязвимы. Твоя задача — отгонять их от меня и уничтожать. Давай атаман, у нас мало времени.
Девушка сделала шаг назад и в ее руки — крылья влетели сабли и разошлись с лязгающим, металлическим звоном в стороны. А голос медленно, тягуче, с неимоверной силой ударился в небо. Он лился со всех сторон, мир замер, завороженный и очарованный.
На горе стоял Казак
Он Богу молился
За свободу, за народ
Низко поклонился
Этот голос говорил с самим небом и отразившись от облаков пролился обратно. А ее наряд вспыхнул, раздуваемый первой сабельной восьмеркой. Взвод синхронно отступил на шаг.
Девушка отвела обе сабли назад и по очереди ударила лезвие каблуком. Высекая искры, что, долетая до земли разгорались полноценным огнем. При этом жаркое алое на вид пламя обожгло арктическим холодом.
Что она там сказала разбиться на пары?
— На пары, быстро!
Руки нежданной помощницы, выписывали восьмерки с легкостью, прирожденного бойца, как на казачьей сходке. Сабли были покрыты огнем, а потом с разных сторон послышались мужские, басовитые голоса, вторящие девушке.
Ойся, ты ойся, ты меня не бойся; Я тебя не трону, ты не беспокойся; Ойся, ты ойся, ты меня не бойся; Я тебя не трону, ты не беспокойся….
Из огненных костров-коконов, стали вырастать казаки, пританцовывая, кружась и подпевая. С шальной улыбкой-оскалом, они гикали, хохотали, звенели оружием.
Воины были одеты в ветхую одежду больше похожую на ветошь, но в руках пело их оружие, хорошее, добротное, с ногайками и саблями в руке, оглаживаемыми как неизменных вернейших подруг. В шароварах и шапках, с усами или бородами, все чубатые. От живых они отличались огнем. Живым огнем пылали, и они сами, и их глаза. В малейших движениях разлетались трескучие искры. Они стали подходить к образованным двойкам поясно кланялись и отходили в бок, вскинув свои сабли, маня за собой.
А еще просил казак
Правды для народа
Будет правда на земле
Будет и свобода
Ойся, ты ойся, ты меня не бойся; Я тебя не трону, ты не беспокойся; Ойся, ты ойся, ты меня не бойся; Я тебя не трону, ты не беспокойся….
Когда огненное оружие касалось мертвецов они падали, становясь неподвижными и сгорая до пепла в считанные мгновения. Наконец застрекотали автоматы — стреляя из-за спин огненных казаков, эта тактика стала приносить
