– Ты многое пережила в последнее время. И ты не так уж и сильно побила её, конечно, медицинская помощь потребуется, но ничего серьёзного нет. Как только она оправится, ты поговоришь с ней, и вы всё выясните. Поняла?
– Да.
– А теперь нам нужно сменить одежду, а то эта вся промокла, – улыбаясь, ответил он мне.
Боже, оказывается, он умеет улыбаться. И это самая прекрасная улыбка, которую я когда-либо видела. На левой щеке появляется ямочка, которая лишь подтверждает это.
Переодевшись в запасную форму, мы вышли из раздевалки. В коридоре в нашу сторону летела Сицилия. Глаза стреляли молниями и обещали долгую и мучительную расправу. Что ж, заслужила.
– Отлично, Майор Хант, вы уже ведёте её к генералу.
– Да, мы как раз направлялись в сторону его кабинета, – спокойно ответил Йен.
– На этот раз ты доигралась, девочка, – развернувшись, она ушла прочь.
Йен взял меня за руку и легонько сжал её.
– Я пойду с тобой.
– Тебе не обязательно делать это.
– Я всё равно должен там присутствовать, так что тебе меня не отговорить.
Расцепив руки, чтобы не привлекать лишнего внимания, направились на мой суд.
Когда зашли в кабинет, отец стоял у окна и о чём-то размышлял. Наверно, о том, как со мной поступить теперь. Потому что это слишком даже для дочери генерала. Я поздоровалась, как положено по уставу и стала ждать, когда он отреагирует на меня. Но он всё так же стоял и не шевелился.
– Что, между вами произошло? – вдруг произнёс он.
– Мы со Стейси повздорили, и я не удержалась и ударила её.
– Повздорили и ты ударила? – повернулся он в мою сторону. Его глаза были уставшими и какими-то пустыми.
– Я виновата и очень сильно. И поэтому приму любое наказание.
– У кадета Моран сломан нос и рассечение над левой бровью. И ты говоришь мне, что просто ударила? – ровным тоном и с отсутствующим взглядом, спросил он.
– Я не знаю, что на меня нашло, но это вины с меня не снимает.
– Да, ты права. Это вины с тебя не снимает, – он задумчиво дошёл до своего кресла и сел в него. – Можешь пока идти.
– В смысле?
– В прямом. Какое будет наказание, я сообщу позже.
Он не смотрел на меня, уставившись на свои руки, которые были сцеплены в замок. Немного потоптавшись на месте, я отдала честь и вышла из кабинета. Йен остался там.
Побродив какое-то время по академии, надеясь, что Йен надолго не задержится и найдёт меня, пошла в спальный отсек.
– Ну наконец-то, – увидев меня, выдохнула Ибби. – Тут Сицилия рвала и метала, пока тебя искала. Как майор Хант тебя отнёс на плече куда-то, так больше вас никто и не видел. Ты как?
– Не знаю… Я уже была у отца. Он сказал, что позже сообщит, какое ждёт меня наказание.
– Наверно он был зол как чёрт?
– Нет, наоборот. Он был каким-то отстранённым и спокойным. Спросил, что случилось, а потом сказал, что я свободна.
– Хм… а что вообще на тебя нашло там на поле? Я тебя такую ещё не видела никогда.
– Иб, даже не спрашивай. Я сама не знаю. Такое ощущение, что моё сознание вовсе покинуло меня там. Мне нужно найти Стейси и извиниться перед ней.
– О, я этого бы пока не делала. Когда тебя увели, она каким только матом тебя не крыла, сплёвывая свою кровь. Не хило ты её отколошматила. Но зато теперь знать будет, на кого рот открывать. Так ей и надо!
– Мне так стыдно за это… Боже, – сев на кровать, уронила голову на свои руки.
– Всё, только не начинай эту тираду о совести и о том, как плохо иногда закрыть чей-то поганый рот хуком слева. А хук, кстати, неплохой был.
– Но я могла и не остановиться, Иб. Меня же унёс оттуда майор Хант. И правильно сделал, а то даже страшно представить, чем бы закончилось всё это.
– Кстати, а что у тебя с ним? – сузив свои глаза, загадочно спросила она.
– В смысле? О чём ты? – сделала вид, что не понимаю её.
– Ой, только не делай вид, что не понимаешь, о чём это я. Думаешь, я совсем дура, по-твоему? Не вижу всех этих взглядов? Да между вами целый салют идёт. А как он переживал, когда вы пропали. Явно его переживания были не по поводу Кевина. И то, как он оказывается постоянно рядом, когда тебе грозит какая-нибудь опасность. Любому дураку ясно, что между вами что-то есть.
– Иб, – вздохнув, на некоторое время прикрыла глаза, затем открыв, продолжила. – Только никому об этом не говори.
– Ты за кого меня держишь?
– Прости, просто это всё так непонятно и внезапно, что я теряюсь порой. Нельзя пока, чтобы о нас узнали. Мы же ещё учимся. У него могут быть проблемы из-за меня.
– Да ясно, это всё. Ты лучше скажи мне, как он целуется?
– Иб! – засмеялась я.
– Что? Должна же я знать, подходит он тебе или нет!
– И при чём тут поцелуи? Они разве могут рассказать, какой он человек?
– Ну как, конечно. Это самый интимный контакт между мужчиной и женщиной. Поцеловав человека, ты можешь понять многое. Нравится ли тебе его запах, какие губы у него на вкус и то, как он это делает.
– Господи, где ты набралась всего этого?
– Опыт дорогая моя, опыт, – подняв палец вверх, учёно произнесла она. – Был у меня один. При каждом поцелуе с ним такое было ощущение, будто мне шланг просовывают внутрь. Фу, – передёрнулась она.
– Иб! Давай без подробностей! – скривившись, засмеялась я.
– Ну так, я жду.
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Целуется он хорошо, даже слишком хорошо, – вспомнив сцену в душевой, меня снова накрыло волной эйфории.
– У-у, дорогая, да ты втюрилась.
– Что? Нет!
– А то. Ты на своё лицо глянь в зеркало, глаза блестят, а улыбка сейчас твой рот порвёт от этого состояния. Хоть на плакат вешай его сейчас с лозунгом «Возродим этот мир вместе, ибо любовь наш союзник», – с воинственным лицом и по ораторскому проговорила она последнюю фразу.
– Иди ты! – засмеявшись, кинула в неё подушку.
– Что психопатка, весело тебе? Ты на моё лицо глянь, дрянь, – внезапно появилась Стейси около нашей кровати.
Лицо и правда у неё было словно из триллера. Будто не я одна била, а целая толпа. Фиолетовые синяки повсюду, загипсованный нос и швы над бровью.
– Стейси, прости меня, – подскочив со своего места, принялась объясняться. – Я не знаю, как это вышло…
– Я знаю! – перебила она меня. – Ты меня избила! Тебе это так с рук не сойдёт. Запомни! Ты вылетишь отсюда! И тебя даже не спасёт то, что ты дочь генерала!
