Я предпринимаю усилия, чтобы задержаться, высвободиться из цепких рук, но Аркадий блокирует все мои попытки еще в зачатке.
– Аркадий Романович, если вы сейчас же не отпустите меня, я закричу, – иду на крайние меры. – Громко.
– Ксюш, у тебя один зрачок не реагирует на свет, – слишком серьезно отвечает мужчина.
– Что за бред, Аркадий Романович? Я, конечно, далека от медицины, но подобного еще не слышала ни разу.
Подвергаю критике слова мужчины. Он явно издевается надо мной?! И мне это уже осточертело.
Передергиваю плечами в попытке сбросить с себя руки мужчины. Но все бесполезно.
Мы слишком быстро оказываемся у выхода. Но перед тем, как сделать последний шаг, Аркадий подводит меня к большому зеркалу. Боже! Зачем он это сделал? Я тут же залилась краской и мне стало неловко от того, насколько жалкой и ничтожной я смотрюсь на его фоне.
– Что вы от меня хотите? Я не понимаю? – обращаюсь к мужчине, пропитанным жалостливыми нотками голосом.
Аркадий вплотную двигает нас к зеркалу:
– Ксюш, на глаза посмотри, – нетерпеливо указывает мужчина.
Это была последняя капля, которая переполнила чашу моего благоразумия, потому что стоило мне увидеть в своем отражении то, про что говорил мужчина, моя нервная система не выдержала. Слезы ручьями полились по щекам.
– Боже мой? Что это?
Аркадий меня не обманул. Я со страхом смотрела в свое отражение, где один зрачок был сильно расширен, практически полностью закрывая радужку, в то время как размер второго был чуть больше маленькой бусины.
– Ксюша, – Аркадий повернул меня к себе, обнял за плечи, второй рукой приподнял подбородок, заглянул в глаза. – Послушай. Мы сейчас быстро доедем до Семена, и он все исправит. Ты только не плачь. Пожалуйста.
Его пальцы скользят по моим щекам, стирая влажные дорожки.
– А вдруг это так и останется? Вдруг это какая-то неизлечимая болезнь?
От подобных мыслей, атакующих мой незащищенный мозг, мне становится дурно. Я уже почти вижу, каким недолгим остается мой путь. И как же болит душа оттого, что Кирочка моя остается одна без отца, без матери, а ребенок, он даже не успеет родиться…
Судорожный стон срывается с губ и я, уткнувшись в плечо Аркадия, разрыдалась в голос.
– Боже! – выдыхает мужчина и…
Внезапно подхватив меня под спину и колени, поднимает на руки.
У меня перехватывает дыхание. Машинально обнимаю Аркадия за шею, срабатывает инстинкт самосохранения и в тот же миг мной овладевает сильное смущение. Рыдание застревает в горле. До сегодняшнего дня меня еще ни один мужчина, кроме мужа, не носил на руках. Волнение захлестнуло с головой. Волнение и стыд. Потому как до меня уже в последние секунды после того, как мы оказываемся на улице, доходит, что всю эту сцену наблюдали как минимум десяток человек. И не сложно теперь представить, сколько фото они сделали и сколько будет их гулять по сети.
И все бы ничего, если бы не одно «но»: их увидит Игнат, его родители, друзья.
Да все это увидят, потому что ни одна уважающая себя газетенка не упустит такой новости, как написать статью о том, как Аркадий Озимков, сын миллиардера, который входит в пятерку самых богатых людей нашей столице, таскает на руках какую-то женщину, а уж если присмотреться, какую именно, скандал обеспечен.
И пока меня одолевают скверные мысли, Аркадий подходит к машине. Отпускает меня. – Ксюш, ну, ты как? – с тревогой заглядывает мне в лицо.
– Плохо, – отвечаю честно, облокачиваюсь на машину.
– Так, постой. У тебя что-то болит? Где болит? Может, стоит вызвать Семена сюда? Или… нет. Стоп. Давай отвезем тебя в скорую…
– Нет, Аркадий Романович, – перехватываю его за рукав. Торможу. – Здесь больно, – сжимаю в кулак на груди свитер, смотрю мужчине в глаза. – Теперь Игнат мне точно не поверит. Даже если я ему принесу настоящий тест ДНК, он мне не поверит.
Аркадий на мгновение зависает. В его глазах читается непонимание того, о чем я говорю. Криво усмехаюсь. Да и плевать. Пошел Игнат к черту со своим доверием.
Что я кому хочу доказать? Человеку, который не постеснялся притащить в нашу спальню проститутку?
Неожиданно боковое зрение цепляется за яркое пятно. Оно привлекает мое внимание. Я кидаю короткий взгляд, чтобы понять, что там такое, когда замечаю, как на противоположной стороне улице останавливается ярко-красный Майбах. Окно открывается и на улицу вываливается густое облако дыма.
– Ксюш, я…
Поворачиваю голову и неожиданно мои губы оказываются в плену горячих губ.
Меня словно током бьет. Я во все глаза пялюсь на Аркадия. А он, не отрывая взгляда от моих глаз, продолжает целовать. Настойчивее. Жаднее. Углубляя поцелуй. В то время, как его руки надежно фиксируют мой затылок так, что полностью исключает возможность отстраниться или прерваться.
В следующие минуты воздух пронзает яростный рев мотора и дикий, оглушающий свист. Зажмуриваюсь. Сжимаюсь.
Игнат. В машине был Игнат. Я не видела его лица, но я чувствовала его сердцем. Мне кажется, я даже физически ощутила ту ненависть, ту боль, которую он испытывал, наблюдая наш поцелуй с Аркадием.
Глава 10
Авто плавно скользит по ровной ленте асфальта. В салоне автомобиля так тихо, что слышно шелест покрышек, дорожное покрытие.
А я, покусывая припухшие после поцелуя губы, никак не могу успокоить колотящееся сердце в груди. И мысли в голове все крутятся вокруг этой непонятной выходки Аркадия.
– Ксюш, – нарушает молчание мужчина. Я не поворачиваю голову, продолжая созерцать пейзаж за стеклом. – Ну, хочешь я ему позвоню, а?
– Нет, – реагирую тут же. – Еще этого не хватало.
Я прекрасно осознаю последствия этого звонка и знаю, что будет лучше вообще на несколько дней затаиться. Не высовываться.
– Ксюш, ты прости меня. Я… Я правда не знаю, что на меня нашло…
Меня окатило жаром. Как же стыдно было самой перед собой.
– Забыли, – отсекаю коротко все поползновения мужчины раскачать эту тему.
Я и без этого чувствую себя крайне неловко, и пытаюсь выкинуть все из головы, абстрагироваться, но с постоянной напоминалочкой в виде Аркадия это получается плохо.
– Кхе… Кстати, – прочистив горло, мужчина продолжает. – Мне кажется, или твои зрачки снова в норме?
– Что?
У меня вытягивается лицо.
– Ну, посмотри на меня, – предлагает Аркадий, но вместо этого я тянусь к зеркальцу под козырьком,
