на двоих, — передала в руки поднос, на котором стоял чай, сыр, масло, гренки.
— Такой аромат, спасибо большое! — Поблагодарила я и скорее направилась к «больному».
Он встретил меня сияющей улыбкой.
— Привет!
Я сделала вид, что мне все равно и произнесла:
— Доброе утро.
— Как спалось?
Поставила поднос на тумбочку.
— Мне что, теперь придется каждый день сюда ездить, чтобы покормить тебя?
Его улыбка стала ещё шире.
— Было бы просто отлично. Я уже начал привыкать.
— М-да, к хорошему быстро привыкаешь, — сказала, протягивая тарелку с гренками. — Сегодня будешь уже есть сам.
В ответ он нахмурился.
— Да, да, — посмотрела на него сверху вниз, уперев руки в бока.
— Но…
— Ничего не знаю.
Он так грустно вздохнул, что я не выдержала и улыбнулась, пока он не видел.
— Как твое ребро?
— Уже лучше.
Я наклонилась к нему и оглядела лицо.
— На лице тоже лучше, опухоль спала, но шрам на брови останется.
Неожиданно он обхватил моё лицо руками и украл поцелуй. Я даже не успела воспротивиться.
— С добрым утром, — прошептал в губы, улыбаясь и пристально смотря. Я отпрянула от него.
— Зачем ты?..
— Жуть, как соскучился, не будь жадиной, — как ни в чем не бывало произнес, откусывая гренку.
— А ты как сама?
— Почему спрашиваешь?
— Наверное, отлично?
— Почему спрашиваешь? — Подняла брови вверх.
— Потому что я рядом.
На этот раз я не скрывала своей улыбки.
— Ешь давай. Договоришься, что я уеду.
— Не могу молчать. Мне так нравится, как твоя броня тает, а моя надежда возрастает.
Я высоко подняла голову.
— Мечтать не вредно.
Он улыбнулся вновь.
— Конечно.
Когда завтрак был почти окончен, в дверь постучали. Это оказался доктор. После осмотра дал рекомендации и обрадовал, сказав, что больной очень быстро идет на поправку.
— Вот видишь, я ж говорю, ты моё лучшее лекарство, — произнес, улыбаясь, когда мы остались одни. В ответ я скорчила ему рожицу. Артём рассмеялся.
— Так, где у тебя все?… — неожиданно для Артёма произнесла, заходя в ванную. — Давай поднимайся, уже шевелиться понемногу пора, — стянула с него одеяло и потянула на себя.
— Что ты задумала?
— До ванной-то точно дойти сможешь. Пошли, побреем тебя.
— Оу, хорошая идея, — он прижался ко мне, улыбаясь. Пока мы шли этот маленький отрезок до ванной комнаты, он наслаждался объятиями. Её теплом и таким сладким запахом.
— Мм, какая ты у меня божественная…, — промурлыкал в ухо, буквально навалившись на меня.
Аккуратно посадила его на ванную. Все принадлежности — пена и бритва, были уже готовы. Я невозмутимо встала напротив него, нанося пену на щеки. Его руки непроизвольно потянулись ко мне
— Эй, — отступила и угрожающе посмотрела на него, — не двигайся. У меня опасный предмет.
— А…
— И молча, а то наешься пены.
В его глазах стоял смех.
Аккуратно принялась его брить. Он пристально на меня смотрел и смех, играющий в его глазах, постепенно менялся. Я уже знала это взгляд, опасный, возбуждающий, манящий. Его руки снова потянулись ко мне, ладонь опустилась на бедро.
— Артём, — тихо проговорила.
— Мм.
— Перестань.
— Мм, — отрицательно качнул головой.
— Будешь ходить недобритый…
— Пусть…
Как только я закончила и вытерла лицо полотенцем, он прижал меня к себе, уткнувшись лицом в живот.
— Артём…
Осторожно притянул к себе. А я сдерживала себя из последних сил. Его объятия были так манящи. Руки непроизвольно легли на его плечи. Он терся носом, щекой, губами о мой живот и волна возбуждения накрыла меня с ног до головы, а дыхание начало прыгать, словно я бегу уже десять километров. Руки его опустились на мою попку и прижали к себе…
«Арина! Оттолкни его», — но тело не слушалось.
— Эй, вы где? — Услышали голос папы, и я отлетела от Артёма.
— Мы здесь! — крикнула.
— А… — Папа заглянул к нам и улыбнулся.
— Решила побрить его, совсем как Дед Мороз стал.
В ответ папа рассмеялся. И Артём вместе с ним.
Глава 36
Почти весь день я провела в обществе Елены Владимировны. Помогала по хозяйству. Мне так не хватало этого общения. Этого уюта. Родителей. На удивление с мамой Артёма было очень хорошо. Мы разговаривали обо всем. О семье, об Артёме и я все больше узнавала о нем и мне это втайне нравилось.
— Я смотрю, вы нашли общий язык? — Вдруг услышали мы голос и повернулись. В дверях стоял Артём, положив руку на ребра.
— Сын! Ты почему встал? — Мама подскочила к нему.
— Мам, мне скучно. Целый день лежу там один, а вы тут веселитесь.
— Ну-ка в постель! — скомандовала я и подошла к нему, чтобы отвести.
— А ты составишь мне компанию? — прошептал в ухо, когда уже были на лестнице. По телу прошла дрожь…Уткнулся мне в шею и поцеловал.
— Прекрати, — прошептала, когда уже были возле комнаты. Нас вдруг качнуло, — Тише, — зайдя в комнату, я прислонила его к стене, чтобы закрыть дверь, и хотела отстраниться, но он не отпустил.
— Артём…
— Пожалуйста…, давай просто так постоим, — и прижал меня к себе. Я обняла в ответ.
«Чтобы не упал», — нашла себе оправдание.
Он так нежно гладил меня по спине. Руки потянулись к моим волосам. Запустил в них руку, уткнулся в шею. Я не протестовала. Просто уже не могла протестовать, ведь так этого хотела. И наконец, поцеловал. Нежно осыпал поцелуями мои губы. А я прижималась к нему, обнимала, отвечала.
— Арина, — прошептал, заглянув в мои глаза. В них горела страсть, любовь, желание. Он снова приник ко мне. Я инстинктивно положила на него руки, задев ребра.
— Ай, — отстранился.
— Извини, — испуганно отстранилась. Артём попытался притянуть снова к себе, но я резко отошла.
— Арина? — В моих глазах сквозило отчаяние.
— Извини, — выбежала из комнаты.
— Чёрт! — Услышала уже в коридоре. Скорее забежала к себе, закрыла дверь, прислонившись к ней.
«Господи, что же делать?»
Я больше не могла так жить. Постоянно сопротивляться тому, чего хочу больше всего в жизни. Постоянно показывать свое равнодушие, а в душе то совсем не то. Я устала. Я запуталась. Сердце, душа, тело молили об одном, а разум о другом.
Как же обида?
К чёрту обиду! Я больше не хочу жить без него!
Я открыла дверь и вдруг перед глазами всплыла картина — Артём пьяный, обнимает девушку, целует её.
«Иди домой» — звучат в ушах его небрежные слова.
Вдруг он снова бросит меня? Поменяет на другую?
Снова закрыла дверь, прислонилась к ней и заплакала. Больше не в силах нести на себе эту ношу. Сколько дней, недель, терпела, смотрела на все, словно мне все равно. Имитировала
