он, казалось, не мог убежать. Даже когда ее не было рядом, его мысли обращались к Аннике. Даже сейчас он был уверен, что сможет уловить намек на ее аромат в воздухе, этот идеальный запах ванили.
— Но я так понимаю, тебе приходится себя сильно контролировать, а это означает, что дела обстоят куда хуже. Я права? — спросила она, стоя за его спиной.
— Все гораздо хуже.
Все эти годы у него было предчувствие, что эта девушка погубит его. Но как же так вышло? Как произошло, что дочь делового партнера, которую он постоянно критиковал, могла так легко сломить его?
Потому что он уже знал, что скажет ей. Каждый мускул его тела напрягся.
— Ты тоже меня любишь, Раньери.
Затем он снова повернулся к ней лицом, и внутри тут же все чувства смешались с безумным жаром и желанием.
— Так себе подарочек, не правда ли? — чуть ли не огрызнулся он на нее. — Заслужить любовь Раньери Фурлана. Где бы ты хотела уединиться, любовь моя? Скажи! А еще что же станет с твоим разбитым сердцем, когда я предам тебя снова и снова? Потому что именно так все и произойдет. Мы всегда так поступаем.
— Я не твоя бабушка, — ответила Анника.
Девушка встала из-за стола, обошла его с торца и направилась прямо к нему. Раньери подумал, как раньше он считал эту женщину непривлекательной. Она была такой неистовой, изысканной и красивой. От этого осознания ему стало не по себе. В этом-то и состояла главная проблема, поскольку эта женщина была способна причинить Раньери боль.
Он посмотрел на нее, и уже это вызывало у него противоречивые чувства. Он касался ее, и ему становилось больно. А ведь все это время старался строить свою жизнь таким образом, чтобы избежать подобной боли. Он отгородился ото всех деньгами и властью. Но все это не имело никакого значения. Анника Шулер ловко обошла его защитную стену и подобралась к его сердцу так близко, что теперь без нее ему было сложно. Раньери не знал, что с ней делать, ведь из любой ситуации он мог найти выход.
— Мало того что я не похожа на твою бабушку, — начала она, подходя к нему ближе, — но, как ты можешь заметить, я никогда не ставила тебе никаких ультиматумов. Я не просила тебя отказывать себе в чем-то. И мое поведение, должно быть, сильно сбивает с толку, Раньери. Потому что это явно твой блестящий и тщательно продуманный план.
Он издал звук, похожий на рычание.
— Я не понимаю, как ты можешь мириться с человеком, который относится к тебе подобным образом. О чем это говорит?
Но Анника лишь рассмеялась.
— Это говорит лишь о том, что я полюбила идиота, — ответила она, все еще приближаясь к нему, а в его голове промелькнула мысль: как бы удержать руки при себе. Огонь и желание разгоралось все сильнее. — Так что мне приходится дожидаться, когда к нему придет осмысление.
Раньери хотел попросить ее держаться подальше, но просто не смог этого сделать. Он сам виноват, что навлек на себя эти проблемы. Не стоило заниматься с ней любовью, когда брак начал трещать по швам, ведь у него было предчувствие по этому поводу. Он знал лучше. Но правда заключалась в том, что он провел в Шанхае в полном одиночестве три отвратительные недели и взвыл от тоски. Раньери был слишком слаб, и виной тому была Анника.
Поначалу он был уверен, что сможет держать себя в руках. Пытался относиться к сексу как к обычному удовлетворению физиологических потребностей. В какой-то момент он ожидал, что Анника будет возражать, ведь для нее это было бы уже слишком. Был уверен, что в одну из ночей она сломается и потребует чего-то большего. Но именно он сломался прошлой ночью. Он наткнулся на Аннику на кухне, от джакузи на ее лице появился румянец, а закутана она была в легкий халатик, который взбудоражил его фантазию. Они занимались любовью всю ночь. Утром он понял, что не хочет уходить от нее и оставлять в постели в одиночестве. Да и вообще ему хотелось всегда быть рядом с Анникой.
Именно тогда осознал масштабы допущенной им ошибки. Оставалось лишь одно решение, и он принялся его исполнять. Весь день он посвятил работе, общался с советом директоров «Шулер корпорейшн» и решал серьезные вопросы. И всё же все его мысли возвращались к Аннике. Которая все это время просто ждала его.
— Я люблю тебя, Раньери, — повторила девушка, и ее голос стал жестче, когда она подошла еще ближе. Ее зеленые глаза горели огнем.
И она не остановилась, продолжая двигаться к нему, пока не уткнулась в его торс и не коснулась его ладонями.
Раньери потянулся к ее рукам, чтобы ее прикосновения не влияли на его суждения, но вместо этого просто поймал себя на мысли, что держит ее за запястья и не отпускает. Он хотел прервать этот контакт, но все вышло из-под контроля, и логично, что Анника не распознала его изначального намерения.
— Мне кажется, я влюбилась в тебя с самой нашей первой встречи, — сказала она ему. — И это не случайность, что ты оказался моим первым и единственным мужчиной, с которым я была. Ты единственный, Раньери. Единственный мужчина, о котором я думала всю свою жизнь, и разве я могу быть с кем-то другим?
И сейчас она поняла, что их отношения ни к чему хорошему не приведут, и чувство удовлетворения разливалось по его телу. Ему было приятно осознавать, что Анника воспринимает его в таком ключе. Но, без всяких сомнений, он был именно таким, каким считал себя всю жизнь. Типичный Фурлан. Высокого мнения о себе и недостойный чьей-либо любви и уважения. Именно страх и благоговение ощущали его подчиненные. А больше Раньери ничего и не нужно.
— Ты заслуживаешь большего.
— Ты же заслуживаешь, чтобы тебя любили без всяких на то последствий, — сказала она напряженным голосом, ее зеленые глаза были, как никогда, серьезны. — Послушай меня, Раньери. Мне нет смысла тебе лгать.
Он почувствовал, как что-то шевельнулось у него внутри. Словно Раньери разлетался на куски, поскольку понимал, что что-то не так. Она не сводила с него своего взгляда и касалась его рук своими. Она держала его, и лишь благодаря этому он сдерживался, чтобы не разбиться вдребезги, и оставался единым целым.
— Ты навещал моего отца в больнице каждый день, — продолжила Анника низким голосом. — Он был в коме, и от посещений не было никакой пользы. Подозреваю, ты просто любил его, потому
