— Тогда пей пока свой кофе, а я сделаю несколько блинов, — начинаю доставать из холодильника все необходимое, как Мирон внезапно останавливает меня, закрывает дверь холодильника и вжимает меня в нее собой, чтобы уже в следующий момент наброситься на мои губы.
Поцелуй дикий, всепоглощающий, но короткий.
— Ты ведь передумала, да?
— Мм?..
— Не бросишь меня на месяц?
Я тихо усмехаюсь и качаю головой.
— Забудь об этом, — и, обвив руками его шею, целую сама.
Глава 27
Приласкав меня у холодильника, Мирон, как я и просила, отправляется за стол пить кофе, а я приступаю к выпечке блинов.
Очень тороплюсь, но стараюсь, чтобы и по качеству все было хорошо.
— Вроде съедобно, — ставлю тарелки с горячими блинами на стол, а потом приношу вишневый джем и сметану.
— Не сомневаюсь, — сразу пробует, и я тоже. — Похожи на мамины.
Так она вообще мастерица по выпечке.
— Прозвучало как комплимент.
— Так это он и есть.
Мои губы растягиваются в улыбке, в душе растекается приятное чувство, о присутствии которого я и забыла в своей жизни.
— Вижу, ты в настроении… Воспользуюсь им. Тем более, ты обещал, что мы об этом поговорим. Раз теперь наши отношения близки к равным и тебе не все равно, что я чувствую,то…
— Говорим прямо, Лиль. Что ты хочешь? — щурится муж, пробуя очередной блин на вкус.
— Я хочу вернуться в школу.
— В школу?..
— Мне нравится общение с детьми, учить их. Я ведь не случайно такую профессию выбрала. Отец хотел, чтобы я была юристом, но я все равно на своем настояла. Не из прихоти, а потому что мне это близко.
— То есть для тебя это как хобби?
— Как хочешь называй, Мирон. Ты работаешь, уверена, тоже не только ради денег. У тебя их уже столько, что ты можешь вообще ничего не делать. Но ты все равно продолжаешь…
Понимаю, что он не может подвести свою семью и бросить все дела. Но он и правда пашет как проклятый, словно на будущие поколения старается. Только он не хочет детей, а значит и внуков у нас не будет. И все это очень грустно, о чем я не стану говорить вслух. Я боюсь ответов. Если кто и заговорит об этом, так это должен быть он.
— Я никогда не ставил строгого правила, чтобы ты не смела ничем заниматься.
Ну да, конечно.
— А я просто во всем тебе пыталась угодить. Знала, что ты против. Ты намекал, что я нужна тебе дома, всегда свободной.
... как игрушка, которую в любой момент можно взять в руки. Я ею и была. Но Мирон дал мне все поводы думать, что теперь будет иначе.
— Я не против. Можешь устроиться в школу. Или я могу с этим помочь…
— Я сама. Меня не нужно пристраивать.
— Как хочешь, Лиля. Сама так сама.
С довольной улыбкой я в очередной раз подношу чашку с чаем к губам.
— Так во сколько мы сегодня едем на очередное сборище?
— К восьми.
— Хорошо. Я буду готова.
— Мне сейчас скоро нужно будет отъехать на несколько часов в наш филиал.
— Ну волнуйся, я найду чем себя занять. Обзвоню своих старых коллег. Еще Лане хочу попытаться дозвониться… — делаю еще глоток чая, наблюдая за его реакцией, которая очень даже бурная.
Что же произошло все-таки?..
— Зачем тебе ей дозваниваться?
— После того случая оно вообще куда-то пропала.
— И что с того?
— Это странно. Если ты не хочешь рассказывать, что случилось у тебя с ней тогда в офисе, то я хочу узнать это от нее.
— И зачем тебе это? — с грохотом ставит чашку с кофе на стол. — Тебе мало моих слов, что эту девчонку стоит держать от себя на расстоянии?
— Что ты имеешь в виду? Почему?..
— Потому что она маленькое исчадие ада. Особенно со своих шестнадцати. Вечно лезет, куда не просят. Всех лбами сталкивает.
— С кем она тебя поссорила? С Таей?..
Мирон замирает с каменным выражением лица, и я тоже. Он от неожиданности, а я вот от страха. Просто мне вспомнился разговор с Ланой, и с языка сорвалось.
Если подумать, то Лана в самом деле пыталась меня рассорить с Мироном, рассказав мне о странных отношениях последнего с умирающей Таей. Но мне все равно не верится... Какой в этом смысл?
— Она что-то говорила тебе об этом?
— Нет. Я просто предположила.
— Они не общались, — после тяжелого вздоха почти спокойно произносит Мирон. — Но она любит рассказывать сказки...
— Поэтому я и хочу дозвониться до нее. Потому что ты конкретно ничего не говоришь. А я хочу знать, что происходит. Мне это покоя не дает.
— Прекрати ей звонить, — настаивает Мирон, глядя исподлобья. — Ты можешь выполнить эту просьбу?
— Но почему?
— Я не хочу, чтобы она тебя нервировала своими глупостями. Тебе мало того, что мы друг друга довели? Еще ее вмешать хочешь? Разве ты не хочешь покоя?
— Хочу.
— Так поверь, что его не будет, если ты продолжишь общаться с ней. Просто поверь, и все.
— Ладно, я не буду, — заставляю себя согласиться с ним. — Только сам успокойся… Не буду я ей звонить. Но если она сама объявится, то я ей отвечу. Это у тебя с ней какие-то контры, но мне она ничего плохого не делала.
Шумно выдохнув, Мирон кивает мне и спустя
