Она говорила, прохаживаясь вдоль кровати, и теперь перешла на его сторону.
— Допустим, я.
Элла посмотрела на него из-под накрашенных ресниц.
Она тоже разозлилась. И удовольствие, и злость нарастали.
— Вы никак не можете этого сказать! Я не смотрел на часы, но было не меньше двенадцати, когда я вернулся.
Она засмеялась. — Да ладно, я не буду говорить, дорогой! — Вдруг тон ее резко изменился. — Ники, ты можешь оказаться в трудном положении, учти. Сестра Коттон говорит, что Винифред Грэхем кричала, что ты хочешь ее убить — а потом ее находят мертвой в этом чертовом павильоне. Тебе крышка!
Никто больше с ней не ссорился, ни у кого не было мотива ее убивать — разве что у Теи, но тебе от этого не легче, потому что если Тея замешана, то и ты тоже.
— Никто из нас не замешан.
Она, улыбаясь, смотрела ему в лицо.
— Ага, говори, только никто тебе не поверит, разве что ты сумеешь доказать, что тебя там не было. Все сводится к этому. А если ты говоришь, что я ничего не могу сделать, то ты ошибаешься, еще как могу! Послушай, Ники, почему бы нам не подружиться? Знаешь, я многое могла бы для тебя сделать, только перестань глядеть на меня с таким видом, будто ты и меня готов убить.
Он так разозлился, что не решился заговорить. Он отошел в дальний конец комнаты, выдвинул верхний ящик комода, перетащил на кровать кипу белья и стал запихивать его в чемодан. К этому времени он справился со своими чувствами и ответил с убийственной вежливостью:
— Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, вы ничего не сможете сделать.
Не в ее правилах было отступать, и Элла ринулась напролом.
— Я скажу, что ты вернулся в одиннадцать и после этого ты точно не выходил, потому что был со мной. Ну же, Ники! Разве это не стоит того, чтобы ты был поласковее со мной? Или стоит? Но я не смогу этого сделать, если ты и дальше будешь смотреть на меня так, как будто посылаешь к чертовой бабушке!
Он сдержался. Одну за другой он уложил в чемодан пять рубашек, после чего смог заговорить нейтральным тоном.
— Блестящая идея, но я уже сказал полиции, что долго гулял и вернулся очень поздно.
— Ах, дорогой мой, об этом не беспокойся. Джек — твой кузен, а ты как-никак джентльмен, ну и меня не хотел выдавать. Веская причина сказать, что ты гулял. Все равно этому никто не поверил. Им придется выбирать, во. что верить: то ли ты выманил в сад Винифред Грэхем — чтобы ее прикончить, то ли развлекался со мной. И знаешь что? Люди предпочитают верить худшему, и они запросто клюнут на второй вариант!
— Ну а что будут думать Джек и Алтея?
Она пожала плечами.
— Да плевать. Мне все равно!
— Но, возможно, мне не все равно.
Она села на кровать и упавшим голосом сказала:
— Знаешь, я хотела этого с самого начала. Ты прожил у нас неделю, неужели ты не заметил, что Джек мне осточертел?! Ну ладно, не заметил. Но знаешь, мы могли бы неплохо повеселиться. Я обожаю путешествия. Если бы ты захотел, уж мы бы оторвались — гори все огнем! А о Джеке не беспокойся, все, что ему надо, — это покой. Такое жалкое убогое прозябание не по мне. Если я поклянусь, что во вторник ночью была с тобой, ты спасен, но Джек со мной разведется, и с этим надо считаться. Если я этого не сделаю, тебя, скорее всего, повесят — неужели тебя не волнует, что я пожалела твою шею? Мы могли бы, пока все не уляжется, уехать за границу, поездили бы по миру, поразвлекались.
О, они бы поездили по миру? Ему на ум тут же пришли места, куда бы он ее отвез — чтобы навсегда там оставить.
В азиатскую пустыню, продуваемую всеми ветрами. В болота, кишащие пиявками. В племя охотников за скальпами. Исключительно любезным тоном он сказал:
— Боюсь, ничего не выйдет, Элла. Видишь ли, если бы миссис Грэхем не убили, сегодня я уже был бы женат на Алтее.
Глава 22
Напоминаем, что троица мисс Ним имела привычку как можно шире раскидывать сети. Даже если они ехали на Хай-стрит в одном автобусе и попадали в один, возвращаясь, сойдя с него, они расходились в разные стороны, предварительно поделив между собой районы и не упуская ни одной возможности поговорить. Лили, средняя из сестер, была самая невезучая. У нее не было ни чутья на скандалы, как у Мейбел, ни истового внимания к деталям, как у Нетти. Единственным ее даром было качество, которое редко уживается с образованием: она могла слово в слово пересказать и разговор подслушанный, и тот, в котором сама принимала участие. Благодаря такому качеству мы имеем сказки и баллады, передаваемые изустно от поколения к поколению. У большинства образованных людей это свойство теряется, им обладают только дети. Но Лили Пим его сохранила, проявив в свое время прискорбную неподатливость усилиям блистательной мисс Сандерс, бывшей когда-то их гувернанткой.
Она зашла в овощной магазин, купила яблоки и цветную капусту. Встретила там младшую мисс Ашингтон и заботливо спросила о матери, на что Луиза ответила, что та здорова, спасибо. Она явно спешила, и мисс Лили отпустила ее, чего ни за что бы не сделали ее сестры.
Мейбел бы властно, громким голосом потребовала более подробного ответа, а Нетти атаковала бы ее конкретными вопросами. Но Лили хоть и знала, что миссис Ашингтон уже практически выжила из ума, не нашла ничего лучшего, кроме пары словечек и улыбки, что, разумеется, не возымело никакого действия — Луиза удалилась.
В бакалее она купила мыло в фабричной упаковке, в старой аптеке, куда ходили еще ее родители, купила еще одно, туалетное. Еще она встретила миссис Вильям Торп, которая искала, куда бы пристроить трех котят неопределенного цвета и происхождения, и мисс Брейзер, которая честно старалась накопить столько денег, чтобы купить школьную форму чьему-то одиннадцатому отпрыску, и старика Кроуля, который каждому встречному рассказывал, что пишут в сегодняшней газете по поводу внешнеполитических проблем. Поскольку это не совсем те новости, которые интересуют семью Пим, Лили, улучив момент, сбежала от него и встала в очередь за рыбой. Ее терзали сомнения: какую пикшу велела купить Мейбел: свежую или копченую? Если бы она ее слушала, она бы запомнила, но вот беда — мысли у нее вечно блуждают, и если теперь она принесет не ту рыбу, Мейбел будет ворчать.
Именно там, в рыбной лавке, женщина в потрепанном пальто и без шляпы сказала впереди стоящей: «Я прямо не знаю, что делать». Вторая была в брюках, с шарфом на голове и сигаретой во рту. Она сказала: «Не выдумывайте, миссис Трейл!»
Лили Пим запомнила все, что они говорили. Подошла ее очередь, она купила свежую пикшу, и только на полпути до автобусной остановки, вспомнила, что Мейбел сказала — копченую. Она вернулась и поменяла ее, а Мейбел и Нетти недовольно ждали. Они уже обменялись недоуменными вопросами, как это Лили ухитрилась ходить дольше, чем они. Они не успокоились даже тогда, когда раскрасневшаяся Лили все же примчалась. Если бы они пропустили этот автобус, им пришлось бы ждать еще полчаса! Автобус они не упустили, и всю дорогу Лили мысленно себя поздравляла. Как только они приедут домой, она выложит сестрам настоящую Новость! А продавщица из рыбной лавки дала ей адрес этой миссис Трейл. Она надеялась, что Мейбел оценит, как умно она поступила, что спросила ее адрес. Мейбел и Нетти обращаются с ней так, как будто она не слишком умна. Вообще-то все с ней так обращаются, но на этот раз она проявила смекалку, им придется это признать.
