экран к Тому. – Вот они в лучшей воскресной одежде. Феликс-младший, он теперь и сам мужчина, ему почти четырнадцать. И Уитни, ей девять.
– Красавцы, – сказал Том, хотя ничего не видел. – Ты, наверное, ими гордишься.
– По правде говоря, я их почти не вижу. Они живут с матерью. А мы с ней разбежались. Откровенно говоря, никак у нас ней не получались отношения. Она, знаешь, одна из таких… оппозиционных женщин.
Том рассмеялся, но тут же увидел, что Феликс не имел в виду ничего смешного.
– Извини… я просто… Ну, хорошая фраза. Я думаю, это то, с чем я сейчас имею дело. С оппозиционной женщиной.
– Слушай, если я говорю Джасмин, что небо голубое, она тут же говорит – зеленое. Ты меня понимаешь? – сказал Феликс, отковыривая этикетку с бутылки имбирного пива. – Куча психических проблем. Выросла на попечении у государства. Моя мать тоже без семьи росла – такие же проблемы. Что-то ломает в тебе. Правда, ломает. Я познакомился с Джасмин, когда ей было шестнадцать, и она всегда такой была. Депрессии, из дома несколько дней не выходит, не убирает, дома свинарник и вообще. В общем, досталось ей. Как бы то ни было.
– Да, это, наверное, нелегко, – тихо сказал Том и сделал еще один большой глоток.
После этого они некоторое время посидели молча, смотря на улицу, словно случайно оказались за одним столиком.
– Феликс, можно у тебя попросить одну из этих твоих штуковин? Сам не умею скручивать.
Феликс закурил свою, молча кивнул, начал сворачивать еще одну. У него в кармане завибрировал телефон. Он прочел сообщение, сунул телефон под нос Тому.
– Слушай, Том, ты же рекламщик – что ты об этом думаешь?
Том, страдавший дальнозоркостью, отодвинулся от экрана, чтобы прочесть.
– «По нашим данным, вы до сих пор не востребовали компенсацию в связи со случившимся с вами происшествием. Возможно, вам причитается выплата в размере 3650 фунтов. Для востребования названной суммы ответьте бесплатным эсэмэс с текстом ВОСТРЕБОВАТЬ. В случае отказа пришлите текст СТОП».
– Разводка, да?
– Да, я тоже так считаю.
– Потому что откуда они могут знать, что со мной что-то случилось? Это гнусно. Представляешь: ты старик или болеешь и вдруг получаешь такое.
– Да, – сказал Том, хотя и не следил за мыслью Феликса. – Я думаю, у них есть эти… базы данных.
– Базы данных, – сказал Феликс и в отчаянии покачал головой. – Ты отвечаешь, и с твоего счета исчезает пять фунтов. Но так сегодня люди живут. Каждый думает только о себе. Моя девушка дала мне книгу «Десять секретов успешного руководителя». Ты читал?
– Нет.
– Стоит прочесть. Она мне типа: «Фи, знаешь, кто читает эту книгу? Билл Гейтс. Мафия. Королевская семья. Банкиры. Тупак ее читал. Евреи читают эту книгу. Займись самообразованием – прочти». Она у меня умная. Я не ахти какой читатель, но эта книга открыла мне глаза. Держи.
Том взял сигарету, закурил, вдохнул с глубоким облегчением человека, который окончательно бросил курить несколько часов назад.
– Слушай… Феликс, вопрос такой, не очень чтобы очень, – сказал он, кивая на лежавшую между ними пачку «Янтарного листа»[29], – но у тебя нет чего покрепче? Не на продажу, а всего щепоть. Мне чтобы напряжение снять.
Феликс вздохнул, откинулся на спинку скамьи и начал бормотать:
– Господи, дай мне терпение вынести то, что я не могу изменить, мужество изменить то, что мне по силам изменить, и мудрость, чтобы отличать одно от другого.
– Да ты чего? – сказал Том. Он наклонился вправо, потом как-то перенаправил свое тело и наклонился влево. – Я не имел в виду…
– Ты прав. Моя девушка считает, что у меня на лбу невидимая татуировка: ПОЖАЛУЙСТА, ПОПРОСИ У МЕНЯ ТРАВКИ. Видать, такое уж у меня лицо.
Том поднес ко рту стакан и допил пиво до конца. Что это значило – есть у него травка или нет? Он посмотрел на искривленное дном его стакана лицо Феликса.
– Что ж, кажется, она толковая, – сказал наконец Том.
Феликс передал ему уже скрученную сигарету.
– Что?
– Девушка, про которую ты говорил, твоя девушка.
Феликс улыбнулся, растянув губы чуть не до ушей.
– А, Грейс. Да. Она. По правде говоря, никогда за всю жизнь не был счастливее, Том. Она изменила мою жизнь. Я все время ей повторяю: ты – спасительница. Так оно и есть.
Том взял в руку свой зазвонивший телефон и посмотрел на него ненавидящим взглядом.
– А я, похоже, связался с губительницей.
– Никто не в силах разрушить твою жизнь, Том. Только ты сам можешь сделать это.
Феликс говорил искренне, но увидел, что его слова вызвали на лице Тома подобие ухмылки, что, в свою очередь, заставило Феликса привести более сильные аргументы:
– Слушай, эта девушка полностью изменила мой взгляд на мир. Глобально изменила. Она видит мой потенциал. И в конечном счете ты должен быть самым лучшим собственным «я», каким только можешь. А остальное уже придет само по себе. Я это проходил, Том, понимаешь? Так что я знаю. Личное вечно. Подумай об этом.
Его работа в последнее время все больше становилась ненужным балластом! Слоганы уже впечатались в человеческие души. Умная мысль: Том по секрету поздравил себя с тем, что она его посетила. Он глубокомысленно, сатирически, на самурайский манер кивнул Феликсу.
– Спасибо, Феликс, – сказал он. – Я это запомню. Самым лучшим собственным «я», каким только могу. Личное вечно. Ты типа как похож на того чувака, который все это сочинил.
Он поднял пустой стакан, звякнул им о стакан Феликса, но тот был невосприимчив к иронии и не прикоснулся к своему стакану.
– Казаться еще не значит быть, – тихо проговорил он и отвернулся. – Слушай… – Он вытащил сложенный конверт из заднего кармана. – У меня дел по горло, так что…
Том понял, что переборщил.
– Конечно. Слушай, так на чем мы остановились? Ты должен сделать мне предложение.
– Ты должен назвать мне разумную цену, приятель.
И только теперь Том понял, что он в конечном счете не возражает против привычки Феликса к чрезмерной фамильярности. Напротив, обращение «приятель» на таком позднем этапе их знакомства прозвучало как грустное отступление от достигнутого. И почему я начинаю ценить вещи, когда они остаются в прошлом, подумал Том и попытался указать воображаемым пальцем на туманную цитату из французской книги, которая именно это и провозглашала и весьма предупредительно давала ответ. «Кандид»? Пруст? Почему он плохо учил французский? Он подумал о père[30] Мерсере, с которым разговаривал утром по телефону. «Твоя беда, Том, вот в чем: ты ничего не доводишь до конца.
