Книга Жаркое лето Хазара - Агагельды Алланазаров

Когда лейтенант Сексенбаев со своими десантниками захватил здание правительства, Дубчек в своем кабинете проводил совещание со своим окружением…

В ту пору Хасар был одним из военных врачей, прибывших в Прагу на пятнадцатый день после взятия города для оказания помощи пострадавшим. Проезжая на машине по городским улицам Праги, он видел вывешенные на многих домах плакаты: «Прочь, разбойники генерала Маргелова!»

По тому, как важничали эти самодовольные десантники, знал он и о том, что они стараются соответствовать тем представлениям о себе, какие выведены в их песне:

Туда, куда не смогут танки пробраться,

Туда, куда не сможет пуля долететь,

Туда, где другие в бою не смогут победить,

Десантника запустите – любого одолеет он врага!

Узнав, что он прибыл в десантную часть, Хасар вспомнил этот куплет из песни, оставшийся в памяти с тех давних времен.

Осмотрев юношу-десантника, чей парашют при прыжке не раскрылся, Хасар сразу же понял, что как врач ничем не сможет ему помочь. Он еще не закончил осмотр, как юноша, пошевелив губами, словно желая что-то сказать, ушел из жизни. Не так давно этот юноша окончил Рязанское высшее военное десантное училище имени генерала Маргелова и пару лет назад поступил на службу в полк своего отца. Он женился всего год назад. Думая о юноше, Хасар невольно сравнивал его со своим сыном Арсланом.

Арслан с детства мечтал стать военным, как и его отец, и впоследствии стал военным летчиком.

Может, и этот юноша решил пойти по стопам отца и избрал судьбу военного человека.

Лейтенант, встречавший Хасара, направлялся вместе с ним к машине, чтобы отвезти его в Марыйский аэропорт и проводить. Вдруг он заметил бегущую в их сторону женщину в белом халате, она бурно жестикулировала и что-то выкрикивала. А бежала она со стороны двухэтажного корпуса, на котором крупными буквами выведено «Роддом». При виде ее адъютант командира лейтенант замедлил шаг, подумав, что опять случилась беда. «Неужели и с ней что-то случилось?»– беспокойно подумал он, остановился, как вкопанный, и буквально замер на месте.

В тот момент, когда молодого десантника привезли в больницу, у его беременной жены начались схватки, ее пришлось везти в роддом. Но когда юноша-десантник скончался, его мать, до того бегавшая между отделениями больницы, рыдая, упала на тело сына и осталась рядом с ним. Спешащая к ним женщина заставила лейтенанта остановиться и в ужасе думать, что с роженицей что-то случилось.

Подбежав ближе, женщина радостно улыбнулась.

– Бушлук*, скажи полковнику, что у него родился внук! Три кило девятьсот грамм весит – богатырь!

От охватившей его радости, да еще в такой момент, лейтенант неожиданно выронил из рук чемоданчик Хасара, а потом крепко обнял женщину в белом халате и, сотрясаясь всем телом, зарыдал.

– О, Аллах, неужели Ты вернул Азатджана?!.

Он торопливо попрощался с Хасаром возле машины и побежал следом за толпой, которая уносила из больницы домой тело юноши-десантника. Верил, что радостная весть станет для его командира утешением.

Из Мары Хасар вернулся без настроения. Перед его глазами все еще стоял двадцатитрехлетний юный лейтенант.

На собственном примере он хорошо знал, как вырастают вот такие военные парни.

Как и в древности, защита Родины была достойнейшим занятием, а с тех пор, как Туркменистан стал независимым государством, профессия защитника Отечества снова вернулась в жизнь туркмен.

Его сын Арслан с детства был влюблен в военную форму своего отца, завидовал ему и мечтал стать таким же, как отец, достойным уважения военнослужащим. Еще ребенком Арслан любил надевать на себя отцовскую фуражку и красоваться в ней перед зеркалом, гордо отдавать честь… Хасар все это очень хорошо помнит.

Может, поэтому он так остро воспринял смерть молодого офицера, хотя, как врач, на своем веку повидал немало смертей.

А в Ашхабаде его ждала очередная ловушка начальника госпиталя. По мнению начальника, уж на этот-то раз Хасар непременно угодит в капкан, и тогда все встанет на свои места, как он того хотел.

В тот день, когда Хасар срочно улетел в Мары, завхоз, проводивший в его кабинете учет имущества, принес в кабинет начальника белый носовой платок: «Вот это наши ребята нашли в кабинете врача Мамметханова». В уголке платка обнаружили узелок, в котором было спрятано 200 долларов. Это был тот самый платок, который Хасар видел в руках старика, пришедшего просить прооперировать внука. Тот, видно, не решился в открытую дать взятку и решил оставить платок на столе в надежде, что Хасар потом найдет его и возьмет деньги себе. Помнится, Хасар наткнулся на этот платок, подумал тогда, что расстроенный старик забыл его на столе, но не придал этому никакого значения. А потом и вовсе забыл о нем.

Начальник госпиталя тогда сам посоветовал старику поступить именно так, пообещав освободить его внука от воинской службы, если ему будет сделана операция. Заметив, что Хасар стал более внимательно относиться к юноше, начальник поверил, что это результат взятки, которую ему дал старик. С удовлетворением вспомнил деда, который любил повторять слова Сталина: «Нет людей, которые бы не брали взяток, а если не берут, то в том виновата не взятка, а ее размер».

И опять его надежды не оправдались. На консилиуме директор НИИ туберкулеза академик Чары Назарович, осмотрев юношу, решительно заявил: «Это наш больной, причем, у него есть все шансы вылечиться, не ложась под нож». И добился того, чтобы больного перевели в его институт. Это полностью подтвердило мнение Хасара о том, что делать ненужную операцию нет необходимости. Начальника госпиталя, вынужденного вернуть деньги, полученные за освобождение юноши от службы в армии, все это очень сильно разозлило. Поэтому, разве мог он упустить такой удобный случай?! Он тотчас же нашел свидетелей – понятых и немедленно запротоколировал находку, а затем, словно показывая ищейке след, пустил по следу контрразведчика.

На следующий день после возвращения Хасара из Мары следователь начал интересоваться узелком с деньгами.

Хасару пришлось несколько раз, будто оправдываясь, рассказывать следователю о том, как к нему приходил старик, как он достал из кармана платок и обтирался им, а потом оставил его на столе. Решив, что старик забыл свой платок, Хасар впопыхах забросил его на шкаф, с тем, чтобы при случае вернуть, а потом совершенно забыл об этом.

Следователь внимательно слушал Хасара, пристально глядя ему в лицо, и во взгляде его сквозило недоверие.

Когда в госпиталь прибыл следователь прокуратуры, начальник госпиталя, чьим мнением на сей счет интересовались, не