все согласились на эту войну?
Я начала ту тему, которую планировала обсудить за чашкой чая, мирно и спокойно. Но вот отъехала моя маршрутка, а я без сожалений проводила ее взглядом. Даже отошла подальше, где было лучше слышно собеседника.
Нет, я не могу пока видеть Егора. Не могу, не хочу, не поеду, как бы не храбрилась…
И, если быть честной с собой, дело не в Егоре. Я не могу видеть его ярость, его… страдание.
— Потому что все давно хотели эту войну, — отбрил парень, явно не желая обсуждать поднятую тему.
— И как ты себя чувствуешь?
— Не понял?
— Что чувствуешь, когда понимаешь, что начал масштабный геноцид? — я не хотела, но против воли из меня пробивался гнев. — Что ощущаешь, осознавая, люди падут в этой битве? Или ты не осознаешь этого?!
Несправедливость всегда вызывала во мне агрессию. Люблю защищать, знаете ли… Котят, людей…
— Ты это хотела узнать на встрече? — Егор заражался моей злостью. — Что ж, отвечу: мне пофиг. Если миру плевать на меня, зачем же мне беспокоиться о нем?!
— Кто плевал? Мир?! То ты Руслана обвинял, то меня — а теперь вот за мир взялся?! — я повысила голос, нервно ходя около остановки.
— Да это просто была последняя капля! — прорычал Егор. — Эта чертова опека Руслана, который всегда лучше знает, что тебе важнее! Все его прихлебатели, которые в рот заглядывают, лебезят, делают вид, что послушны и покорны — а за глаза могут не просто проигнорировать приказы, но еще и хорошенько унизить!.. Меня это все достало!
— То есть, — я остановилась, пытаясь переварить услышанное, — ты ненавидишь свой клан? — и съехидничала, не в силах копить гнев. — Ах, горстка людей отвернулась от тебя, какая жестокость! И, оказывается, даже у Руслана и Молота есть недостатки, внезапно, да? — и психанула. — Ты в курсе, что война затронет тех, кто ничего плохого тебе не делал?!
Я просто не понимала, как можно быть таким эгоистичным! Как же здорово, что мы все-таки не встретимся сегодня, иначе я могу случайно вмазать пощечину и даже похуже!
— Ты все верно поняла.
— И тебе не стыдно?! — я задыхалась от эмоций, не понимая, отчего Егор так невозмутим. — Ты не хочешь все это изменить?! Или опять будешь манипулировать мной, мол, я должна принять решение и всех спасти?!
— Я не хочу тобой манипулировать, — не своим голосом ответил парень. — Я просто хочу справедливости.
— Но это же будет только твоя справедливость, твоя! А как же справедливость других? Можно ж ведь всегда найти компромисс!
— Какой я найду компромисс, — внезапно заорал Егор, заставляя меня обмереть, — если ты ушла к другому?! И что делать, если этот другой — самый близкий мне человек?!
— А ты думаешь, мы не имеем право на счастье?! — я прокашлялась. — Представляешь, ты не пуп Земли, ты не можешь заставлять делать людей то, что они хотят!
— О нет, могу, — расхохотался парень в трубку так громко, что я поморщилась. — У Руслана великолепно получалось это делать, и я теперь понял, как. Спасибо ему за этот урок! Пришлось пережить боль потери, чтобы научиться быть таким же беспощадным, равнодушным и беспринципным! Но этого того стоило.
— Руслан не такой!
— А ты с ним всего ничего, ты его не знаешь так хорошо, как я! А я теперь понял, почему из его кабинета часто уходили злые или расстроенные посетители! Понял, почему какая-нибудь дурочка выбегала в слезах! Понял, отчего сам стал жертвой его обмана, и на что закрывал глаза, чтобы не ранить себя. Теперь я не могу быть слепым, он не оставил мне выхода! Руслан должен ответить за свои поступки. За всех, кого он обидел, выгнал, походя унизил или просто проигнорировал.
— Руслан не такой, каким ты его помнишь, — процедила я сквозь сжатые зубы. — Он не будет участвовать в вашей войне. Он не равнодушный!
— Он?! Не будет участвовать?! — снова громоподобно рассмеялся Егор. — Я прекрасно знаю, что он официально отказался от активных действий. Но такой мастер манипуляций найдет для себя лазейку. Он никогда не согласится на дело, если в нем не увидит выгоды.
— Значит, он нашел выгоду в том, чтобы принять мою сторону, — выпалила, не в силах выдерживать пренебрежение к моему избраннику. — Если я так ценна… надеюсь, была… для тебя, то, может, я так же ценна для Руслана? Можешь себе такое представить?
— Нет. Я не такой, как он, и он не такой, как я.
— Вот тут ты сильно ошибаешься. Ты — очень даже такой как он. Ты копируешь его во всем, и вынес урок, который он тебе преподнес, чтобы снова воспользоваться его умом и мудростью.
Егор неожиданно промолчал, давая мне перевести дух.
— Я не приеду, — произнесла, отягощенная длительной паузой. — Я выяснила все, что хотела. Я буду самостоятельно искать возможность остановить эту войну.
— У тебя все еще есть такая возможность, — шепнул парень, и я вздрогнула, словно этот шепот проник мне под кожу. Помотала головой, отгоняя наваждение:
— Нет, нету. Я не пойду против себя в угоду человечеству, я не стану жертвой твоему тщеславию. Я знаю, что есть еще решения — просто они пока для меня неочевидны.
— Я просто прошу тебя не торопиться с Русланом… — тихо проронил Егор прямо в динамик. — Присмотрись к нему получше. Если не ошибаюсь, та Ирина, которая однажды открыла нам дверь, была его любовницей. Кто знает, может, они до сих пор…
— Нет! — это предположение резануло болью, и я с ужасом поняла, как глубоко проник в мое сердце Руслан за этот ничтожно малый срок. — Даже если у них что-то было, то после моего официального согласия он ни с кем не… не спал.
— То есть ты уже с ним окончательно… — затухающе пробормотал Егор, явно что-то решив для себя. Я заволновалась:
— Да, но ты ведь не будешь творить глупостей?
— Никаких глупостей от меня вы теперь не дождетесь, — как-то глумливо усмехнулся парень. — Только продуманные поступки, моя дорогая Ника. Только они.
Черт! Что он задумал?!
Диетики дадут отпор
Последующие две недели прошли очень напряженно. Во-первых, подбирались зачеты, и даже такие умницы, как мы с Алисой, все равно переживали.
Во-вторых, подступала война: неумолимая и настолько же неукротимая. Этот факт впился в мозг и не отпускал.
Я каждый божий день думала, как все исправить. Ведь, если так подумать, причина, запустившая все процессы — это я.
Но я же не считаю себя виноватой?! Это Егору башню снесло, а не мне! Я ведь права в том, что имею право
