опекун растерянно заморгал. — Ты меня за идиотку не держи! Если они однажды решились похитить знатную даму, то, как пить дать, они где-то и что-то привычно нарушают, и мы можем это увидеть. Ты ведь этот… дорим, и сможешь увидеть то, что я не замечу. Я бы одна… но… я боюсь!
Вера посмотрела на него исподлобья и широко распахнула глаза, он улыбался. «Непостижимый тип! Так хочется иногда дать ему в лоб», — Вера покраснела от этой мысли. Она перепугалась, что он опять подслушает её мысли и уставилась в пол, а он буркнул:
— Ну, пошли, если так настаиваешь. Не забудь про легенду, а я буду наблюдать.
На улице Рэйнер по-хозяйски положил ей руку на плечо. Девушка раздражённо фыркнула (Только этого не хватало!). Вера не знала, может ли он читать мысли постоянно, но считала, что бережёного Бог бережёт. Она топала по улице, бормотала таблицу умножения, чтобы он не узнал её мысли. «Что же происходит? Этот тип снился мне всю ночь. И как снился?! Мне такое даже в эротических фильмах не удавалось видеть! Почему мне страшно и спокойно рядом с ним?», — мысленно задавала она себе вопросы. Они были такими трудными, что Вера остановилась, чтобы попробовать ответить на них. Она угрюмо смотрела под ноги.
Дорим с непроницаемым лицом ждал, но его возмутило то, что она боялась его, может Лилдах действительно искала подобную себе? Однако ему потребовалась вся выдержка, когда Вера мысленно заорала: «Кому я вру?! Я не его, а себя боюсь!».
Рэйнер нырнул в её переживании и удивился, девушка была в панике. Вера осознала, что её организм, с первобытном энтузиазмом требовал продолжения сексуального банкета, который начался в её сне. «Хорошо хоть он не видит моей распущенности! Я даже утром… э-эх!», — простонала мысленно девушка.
«Не понял, а это она про что?» — изумился Рэйнер, и бессовестно продолжил подслушивать дальше. Между тем, то, что он услышала, повергло его в недоумение. Во-первых, Вера призналась себе, что влюблена в Рэйнера, а во-вторых, расстроилась, что не смотрела художественные фильмы про местную любовь. Его подопечная украдкой, как она думала, бросила взгляд на своего опекуна. Дорим, отключив все эмоции, рассматривал дома, именно поэтому он услышал, что она горько прошептала вслух.
— Хорошо, хоть он не видит, что со мной творится! Уж не знаю, как я умудрилась, но я влюбилась в этого каменного истукана! — она опять остановилась.
Чтобы она успокоилась, и чтобы легче было слушать её мысли, Рэйнер взял её за руку.
— Ты что затормозила? Что-то увидела?
— Нет! — она отшатнулась от него и в отчаянии стала вспоминать умножения на девять.
Дорим был озадачен. С одной стороны, эта таблица умножения его развеселила, по-видимому, в её мире вообще ничего не умели делать с мозгом; с другой стороны, он хотел узнать, что значит влюбиться. Может она хочет нежности, раз зовёт его каменным истуканом? Чтобы проверить, он нежно обвёл двумя пальцами её лицо.
— Ты не замёрзла?
Вера застыла, не дыша. (Хочу ещё эти руки. Везде! Хочу-у!). Её начал колотить озноб, очнувшись, с трудом выдавила.
— Немного.
Рэйнер прикусил губу. (Проблема, она хочет не нежности, а большего…) Он слушал, как она опять считала своих слонов, пытаясь справиться с тем, что её тело хотело Рэйнера, на тридцатом слоне она успокоилась. Дорим с уважением взглянул на неё. Опять прислушался к её мыслям, Вера про себя распевала дикую песню про мороз, который она уговаривала не морозить её и её гимса, которого она называла странным именем «Конь», усмехнулся и развернул её к золотистой капле-машине.
— Не смотри, как гимс на снета. Залазь! В машине термостат.
Вера, отогревшись, смогла обуздать организм и, чтобы он не вздумал диктовать ей свои желания, прилипла к окну. Организм смирился и стал радоваться местным красотам. Посмотреть было на что. Каждый дом имел свой цвет, что создавало тёплую гамму, вызывая желание смотреть и смотреть. Купола поражали своим разнообразием и украшениями, а мягко светящиеся тротуары, подчёркивали задумку архитекторов, потому что некоторые купола казались массивными скалами, а другие казались летающими тарелками, готовыми стартовать в небо.
Вопросы стали долбиться в череп, но Вера, мельком взглянув на Рэйнера, неожиданно вспомнила, что есть инф и можно всё узнать в нём. Увидев, как по его лицу, скользнула снисходительная улыбка, Вера надулась и ляпнула первый, всплывший в голове вопрос:
— Э-э… Рэйнер, а почему у твоей машины верх прозрачный, а в такси — нет? Понимаешь, это же не найти в инфе!
— Это показатель моей состоятельности и соответствует легенде. Ещё вопросы?
— Тоже мне справочное бюро, — она фыркнула. — Лучше за дорогой следи.
Он встопорщил перья на бровях
— Не переживай! Я за всем слежу.
— Следит он, — сердито пробурчала Вера и неожиданно заметила, что пока они медленно двигались вдоль бульвара, несколько человек с интересом заглядывали в их машину.
В отличие от неё, Рэйнер давно почувствовав наблюдение, поэтому, когда они оказались у офиса фирмы, дорим засунув свои руки под меховую рубаху Веры, потребовал:
— Изобрази-ка наслаждение.
— Это зачем?
— За нами наблюдают, а мы доступны обозрению.
— Это Рамсей?! — испугалась Вера.
— Вряд ли, — дорим сканировал местность. — Вера, прекрати трястись! Это следящие камеры офиса.
— Вот тебе и моющие средства! Ой-ой! Что же они затеяли?
— Именно. Надо будет с этой семейкой разобраться, ты была права. Их любознательность настораживает.
Вера тронула его ледяными пальцами. Он с недоумением посмотрел на неё, так как уже забыл о своём приказе.
— Слушай, — она полиловела, — я не умею… Короче, не умею и всё!
— Ты про что? — он попытался прикоснуться к её сознания и оторопел там была паника — она боялась, что подвела его.
— Не умею, изображать, — у неё пропал голос, и Вера просипела, — наслаждение. Не могла же она признаться этому мачо, что все её познания об отношениях между мужчинами и женщинами почерпнуты из земных фильмов и книг, большинство из которых она сама считала идиотскими.
(А как же её сны?) Дорим изумлённо поднял брови. Его рука нежно сжала грудь девушки, потом поласкала вторую грудь. Вера от неожиданности охнула. Сердце остановилось. В ошеломлении от пережитого она застонала и подумала, что умрёт от восторга. Через минуту Рэйнер отвернулся, чтобы не смотреть на неё, пока та приходила в себя. Они уже стояли на земле, а верх капли стал полупрозрачным, и Вера была уже готова выскочить, испуганная своей реакцией, но тот, криво усмехнувшись, брякнул:
— Подожди. У нас с тобой сейчас любовный порыв, — и поцеловал её шею. — Пусть посмотрят на геев!
Она
