убрал в ящик стола, – что мной не двигает ничто, кроме личной выгоды. Как только вы исчезнете – я с большим удовольствием забуду о вашем существовании.
– О да, – Чиж улыбнулся в ответ. – Это я раскусил. Мы, воры и жулики, друг друга прекрасно понимаем.
Лаарнель коротко выдохнул. Его взгляд, обычно непроницаемо-холодный, на секунду выдал его. В нём проскользнула самая настоящая ненависть. Чиж ответил искренностью на искренность: в его глазах, среди извечных лукавых искорок, показало себя неприкрытое презрение.
Впрочем, длилось это всего секунду. Очень быстро оба взяли себя в руки.
– Итак, – Лаарнель взял со стола бумаги. – Вашу часть сделки вы выполнили. Теперь…
– О, как замечательно, что вы об этом заговорили! Мне как раз есть, что добавить по этому поводу.
Лаарнель поднял бровь. Чиж выпрямился, засунул одну руку за пояс, а в другую демонстративно кашлянул.
– С учётом вашей блестящей – хоть и, увы, не удавшейся – схемы, я требую себе моральной компенсации.
Лаарнель пронзил Чижа леденящим взглядом.
– Вы осознаёте, что только что сказали?
– Абсолютно! Ох, что вы, что вы, только не принимайте это лично – ничего кроме личной выгоды! В моей профессии принято так: чем больше риска, тем больше куш! Уверен, вы меня понимаете.
Лаарнель не шевельнулся.
– Допустим. Что вы хотите?
Чиж расправил двумя пальцами усы и сощурил один глаз.
– Нет ничего проще – для вас, тем более! – он указал большим пальцем за спину. – Освободите Гросоха, в придачу к моим сорока тысячам, и мы в расчёте!
Лаарнель не сдержал смешка.
– Раба?
– Бывшего раба, смею надеяться. Вполне подходящая дополнительная плата за мои дополнительные усилия. Улавливаете?
Лаарнель выпрямился и заложил руки за спину.
– Вы испытываете моё терпение, – казалось, в комнате стало холодней. – Сорок тысяч – сумма, которой человек вроде вас точно не видел за всю свою жизнь. Она с лихвой окупает, всё, что вы только можете представить. Она, может быть, даже даст вам возможность вступить наконец в Сходку. Мои же рабы, между тем, – отборный товар, как вы имели счастье убедиться.
– Гросох – в самом деле достойный грайдец, – Чиж не отвёл взгляда. – Но я пока что-то не пойму, к чему вы клоните.
– Я не могу разбрасываться своим достоянием, разбойник. Раз я обещал, награду вы получите, но только одну. Сорок тысяч эфиров – или этот грайдец. Решайте.
Чиж улыбнулся. Именно этого он и ждал.
– Тогда считайте, что у вас стало на одного раба меньше.
Лаарнель фыркнул.
– Дело ваше, – он бросил бумаги на стол. – Тогда мы с вами закончили.
– А, да не совсем, – хохотнул Чиж. – Вы ещё должны снять с Гросоха эту его магическую татуировку. В конце концов, сделки стоит совершать надлежащим образом, нет?
Лаарнель молча взял со стола кристалл и поманил Гросоха рукой. Хмурящийся грайдец нахмурился ещё больше. Чиж ободряюще ему подмигнул. Грайдец кивнул и сделал шаг вперёд. Лаарнель прислонил руки к шее грайдца, что-то забормотал – татуировка бывшего раба сверкнула и растворилась.
– Сделано, – кристалл оказался на месте. Плантатор снова уничижительно взглянул на разбойника. – Надеюсь никогда больше с вами не пересечься, мастер Чиж.
– Вы не поверите, какая отрада для моих ушей слышать существо, отвечающее мне абсолютной взаимностью! – Чиж глубоко поклонился, взмахнув руками. Он развернулся и направился к выходу. За ним цокал по полу когтями Шапка, тяжело ступал Гросох. Сразу за дверью к ним присоединился и мадрал, выпроводивший их из особняка и защёлкнувший за ними дверь.
Они оказались на плантации одни – грайдцы, видимо, уже закончили свои работы. Солнце клонилось всё ближе и ближе к закату. Из особняка доносились звуки продолжавшегося вечера, издали долетал и шум города Муфизола.
– Прелесть, – фыркнул Чиж. – В начале мне хотя бы карету дали.
– Он мен-н-ня вообще заметил, хи-хи? – подал голос Шапка. – Я думал, я т-т-тут первый лиглинг…
– Дорогой Шапка, боюсь, он счёл тебя за диковинную домашнюю скотинку. Вполне в духе Лаарнеля.
– Да уж, заносч-ч-чивый тип, хи-хи.
– Твои слова не могли бы быть более справедливыми. Что ж…
– Чиж.
Разбойник повернулся к Гросоху. Грайдец смотрел на него с удивительной серьёзностью.
– Почему ты это сделал?
Чиж нахмурился.
– Что?
– Освободил меня. Вместо награды.
«Хм, действительно…»
Было, чему удивляться – даже самому Чижу. Ещё пару дней назад он не задумываясь выбрал бы деньги. Но сейчас… Похоже, кое-что изменилось.
– Ну… – Чиж улыбнулся. – Я бы не сказал, что я сделал это вместо награды. Я уже говорил: до этого едва ли было существо, готовое по-настоящему мне помогать. А сразу два таких товарища – уже кое-что да значит, нет?
Шапка тихо залаял.
– Как-к-к распелся, пичужка, хи-хи!
– Спасибо, старался.
– Я перед тобой в вечном долгу, Чиж, – также серьёзно добавил Гросох.
– О нет-нет-нет! – разбойник замахал руками. – Никаких долгов! Всё исключительно добровольно.
Грайдец кивнул.
– Тогда я так и хочу. Я буду сражаться с тобой. С тем и там, где скажешь.
– Отлично! – Чиж хлопнул в ладоши. – Лучшего я и ждать не мог!
– Скаж-ж-жи, – через какое-то время подал голос Шапка. – Я не п-п-понял… Чт-т-то он хотел с этой побрякушкой, хи-хи?
– Эх, Шапка, видишь ли… – Чиж в демонстративном затруднении почесал затылок. – Скажем так, в Рейборе есть такая штука, называется «благородные». У вас таких не водится, нет?
– Лиг-г-глинги все равны, – подтвердил зверёк.
– Я так и думал. Премерзкое явление – почти такое же неприятное, как магия. Так вот, этим благородным позволено куда больше, чем нам, простым смертным. Они попадают, куда хотят, покупают, что хотят…
– И делают, что хотят, – буркнул Гросох.
– Вот-вот, именно! Такая вот штука, Шапка. И наш Лаарнель, похоже, решил одним из них заделаться…
– П-п-просто показав какой-то камушек, хи-хи?
– Это не просто камушек. Это что-то вроде… Скажем так, то, что позволяет благородным узнавать друг друга. Понимаешь, о чём я?
– Да… – Шапка потёр чёрную полосу на морде. – Понимаю…
– Вот, отлично! – Чиж хлопнул в ладоши. – Так что с этим кулоном Лаарнель вполне может рассчитывать на то, чтобы заделаться благородным… Только вот зачем ему это?
– Ы? – удивился
