— Да. Редко какой брак связан любовными узами. Но, если такое все же случается, это просто чудо. Я убедилась в этом на примере родителей. И хотела бы такого же для себя.
— В самом деле? — Элизабет выглядела удивленной.
Алина в душе прокляла себя за допущенную оплошность. Она имела в виду своих родителей, а не лорда Симона и леди Памелу. Вполне возможно, леди Элизабет знает их, и тем более абсурдно из уст их дочери прозвучала фраза, что они любят друг друга. Желая отвлечь внимание собеседницы, Алина немного подалась вперед и спросила:
— А вы разве не считаете, что любовь стоит того, чтобы стремиться к ней?
— О да! — в порыве чувств Элизабет сжала руки, девушки. — Да. Именно поэтому я и надеюсь, что вы с Джеймсом обретете свою любовь, как это случилось у нас с Ричардом.
— Боюсь, в нашем случае это невозможно. Алина отвела взгляд от сияющих глаз Элизабет. Ей было неприятно обманывать эту добрую женщину. Ведь та желала ей только счастья, а Алина должна была через некоторое время заставить страдать ее семью. Что скажет Элизабет, когда узнает, что «леди Кларисса», с которой она так разоткровенничалась, не кто иной, как простая танцовщица? Алина представляла себе то отвращение, которое увидит в глазах этой женщины.
— Простите, — Элизабет выпустила руки девушки. — Мне не хочется давить на вас. Надеюсь, вы сами все со временем поймете.
В дверь постучали, в комнату вошла Олуэн в сопровождении двух слуг, которые несли несколько отрезов тканей ярких расцветок. Увидев ткани, Алина восхищенно вздохнула:
— Какие красивые! Элизабет улыбнулась.
— Я рада, что вам понравилось, — повернувшись к слугам, она добавила: — Несите их сюда, ближе к ее светлости.
Алина с благоговейной улыбкой прикоснулась к мягкому бархату, блестящему шелку, тускло мерцающей шерсти.
— Какие красивые расцветки.
— Спасибо. Я выбрала те, которые, на мой взгляд, подойдут вам больше всего. Вам едва ли следует носить бледные тона. Куда лучше золотистый бархат или синяя шерсть. У меня есть немного меха для отделки рукавов и подола.
Алина собиралась снова запротестовать, леди Элизабет не должна делать ей столь дорогие подарки, а мех и эти ткани стоят немалых денег, но вовремя остановилась. Ведь, в конечном итоге, теперь она жена деверя этой женщины и ей, как члену семьи, не пристало отказываться от подобных даров.
Поэтому Алина заставила себя улыбнуться и поблагодарить Элизабет, после чего женщины занялись обсуждением фасонов, тканей и отделки. Алина чувствовала приятное возбуждение: у нее теперь будут новые туники, красивые туники, которые сошьют только для нее одной, а не те, что достались от Клариссы и леди Агнес. Однако девушка избегала встречаться взглядом с Элизабет.
На протяжении нескольких следующих дней по мере того, как Алина выздоравливала, несколько служанок шили для нее одежду. Элизабет с Алиной были заняты более тонкой работой по отделке краев и ворота, а также изящной вышивкой, которая украсит рукава и перед туник. К счастью, Алина была знакома с подобной работой — до того, как в труппе появилась Сигни, она помогала матери шить костюмы для выступлений. Всех благородных леди обучали искусству шитья, и показалось бы в высшей степени странным, не умей леди Кларисса обращаться с иголкой и ниткой.
Алина быстро выздоравливала. Спустя несколько дней она уже ходила и даже решила спуститься в большую залу, где обедали остальные члены семьи. Входя в залу и направляясь к возвышению, где сидели ее теперешние родственники и гости, девушка немного нервничала. Она уже успела привыкнуть к обществу Элизабет и нескольких служанок, и больше не изображала капризную, острую на язычок особу. Поначалу не делала это из-за слабости, а потом просто не могла так вести себя по отношению к Элизабет, которая была слишком добра к ней.
Но теперь предстояло снова встретиться с Джеймсом, графом и Стивеном. Стивен и Джеймс могли заподозрить что-то неладное, и Алина должна была разыгрывать роль сварливой леди, как ни противно это было. Становилось все труднее и труднее играть эту роль.
— Добрый вечер, леди Кларисса, — приветствовала леди Элизабет, направляясь ей навстречу. Взяв Алину за руки, она оглядела ее с ног до головы. — Вы выглядите лучше, гораздо лучше. Я так рада. Идемте же. Боюсь, по прибытии вы так и не успели познакомиться с моим мужем. Ричард, познакомься, это леди Кларисса, а это, миледи, мой муж, граф Норвен.
Алина присела в изящном реверансе, после чего повернулась и протянула руку Стивену.
— Лорд Бофорт, — приветливо произнесла она. Ее взгляд упал на сэра Джеймса, и лицо приняло непроницаемое выражение. — Сэр Джеймс, — голос девушки прозвучал сухо и холодно.
— Миледи.
Алина отвела взгляд от мужа. Слишком испытующе смотрели на нее его ясные голубые глаза, и ей стало как-то не по себе. Алина еще раз напомнила себе, что с этим человеком надо держать ухо востро.
Взгляд Элизабет испытующе переходил с Алины на Джеймса и, по мере того, как они усаживались за стол, графиня завела милый, легкий разговор. Алина заняла место за столом рядом с Джеймсом, и тот учтиво отрезал ей ломтики мяса, клал на толстый хрустящий ломоть хлеба, обмениваясь с женой только незначительными фразами. Потом Джеймс наполнил кубок вином и предложил Алине сделать из него первый глоток. С той же учтивостью она съедала все, что предлагал муж, не глядя при этом на него.
— Рад видеть вас в добром здравии, миледи, — сказал, наконец, Джеймс.
Алина метнула на мужа взгляд, полный негодования.
— В самом деле? Вот уж не подумала бы. Вы ведь так ни разу и не навестили меня за все это время.
Джеймс печально посмотрел на жену.
— Если честно, миледи, то мне кажется, мое присутствие, вряд ли обрадовало бы вас. Я не хотел затягивать ваше выздоровление. Элизабет не позволяла мне навещать вас.
Как всегда, Алина не могла разговаривать с сэром Джеймсом спокойно. И все же ей казалось, что, навестив ее, за время болезни только один раз сэр Джеймс ясно показал свое полное неуважение. И девушка решила ограничиться тем, что недоверчиво приподняла брови и вновь принялась за еду.
Когда ужин подошел к концу, леди Элизабет с улыбкой обратилась к Алине.
— Леди Кларисса, окажите нам честь. Спойте что-нибудь, — Элизабет обвела взглядом всех присутствующих и пояснила: — Я слышала вчера пение ее светлости. Она что-то негромко напевала за шитьем, и ее голос показался мне просто великолепным.
— Правда? — Джеймс повернулся к жене. Алина почувствовала, как краснеет под его взглядом, — Я не знал о вашем таланте, миледи.
— Но вы никогда не спрашивали меня, — язвительно отозвалась Алина, поднимаясь с места.
— Попросите подать мне лютню.
— Конечно.
Девушке принесли лютню, перевязанную цветными лентами, и низкий стульчик, который слуга поставил перед столом, чтобы все могли хорошо слышать пение. Алина присела на стульчик, и онемевшие поначалу пальцы тронули струны. Через какое-то время она почувствовала себя более спокойно, чем за все эти дни. Девушка запела мягким, мелодичным голосом. Она ощущала на себе пристальный взгляд Джеймса, даже не поднимая на него глаз. Тот задумчиво смотрел на нее, и во взгляде чувствовалась даже какая-то теплота. И, интерес, с которым, как казалось Алине, она уже покончила.
