девушек.
Маргарет теснила эльфа лошадью. И выглядела при этом крайне убедительно.
Даже грозно.
Подоспели ее охранник и горничная. Суровые такие и деловитые.
Впечатляюще…
Сестрица умела произвести эффект!
Егеря решили не продолжать скверный разговор, что-то буркнули в ответ, развернули лошадей и уехали не прощаясь.
Маргарет смерила старшую сестру сердитым взглядом.
— Не позволяй им впредь вести себя так.
— Как именно? — уточнила Анна на всякий случай.
— По-хозяйски. Тут им не Эвердейл. Это твой Драконий дол.
— Но… — Господи, как противостоять отряду воинов ей, безоружной женщине? Анна не представляла. — Они же… С оружием. И много их…
Маргарет зло посмотрела в благоухающую поздними травами даль рыжеющего поля.
— Они не посмеют на тебя напасть. Ну что ты! Да и повода никакого нет. Просто эльфам нравится приосаниваться над людьми. Ох, Ани! Я встречала их на балах и приемах в Шерне. Это в столице они редкие гости, а там у границы… И вечно эта холодность! Этот лед в глазах. Эти взгляды… Сверху вниз. Так что не мямли впредь. И не позволяй им… С ними надо твердо. На высокомерие отвечать высокомерием. Запомни, сестра. Ты должна быть зеркалом.
— В следующий раз так и сделаю.
Зеркало… Анна решила последовать совету. Правда, пока она не особенно представляла, как ей это удастся. Каждая встреча с эльфами рождала внутри неконтролируемую, обжигающую тревогу.
Просто говорить было трудно, какие уж тут попытки ставить эльфов на место…
— Что это? — Маргарет указала на посылку.
Анна осторожно ощупала благоухающую розами серебристую бумагу. Дернула ленту. Сверток послушно развернулся, и из него полился на колени расшитый прозрачным, как слеза, бисером голубой бархат.
— Все-таки втюхал свое платье, — хмыкнула Орра. — Помнится, вы отказались от него.
— Настырный. — Анна сердито собрала разливы подола обратно, укрыла бумагой и вновь перетянула душистой лентой. Сунула под ноги. — Как думаешь, сколько оно стоит?
Орчиха отчего-то расхохоталась вдруг.
— На ярмарке продадите? Отличная идея! Ха-ха!
— Завсегдатаям вашей ярмарки оно не по карману, — скептически подметила Маргарет. — Оставь себе, Ани… И с чего это эльфийский князь тебя платьями одаривает?
— Его собака меня покусала, — поспешно разъяснила Анна. Не хотелось, чтобы Маргарет предположила, будто у Элериса к ней имеется какой-то особый интерес. О таком вообще думать не хотелось… — Это дар в знак извинения.
— Ну и правильно. — Младшая, кажется, осталась довольна услышанным. — Вот и пусть извиняется. И дары пусть дарит. Не лишнее.
Повозки тронулись. Громыхнули о проглядывающие в колеях камни колеса. Фыркнули лошади.
Маргарет пришпорила скакуна и вновь умчалась вперед — растворилась в березовой полосатой пляске.
Погода баловала. В медовых кронах путалось солнце, вырезало лучами пористые тени и укладывало на дорогу кружевом. Бодрилась в порывах последнего тепла еще зеленая трава. Редкие дубы высыпали под ноги лошадям созревшие желуди, и те лопались, раздавленные металлом подков. Скрипели оси, и пели им в такт под ветром сосны на дальних холмах.
В симфонии звуков Анне вновь послышался вой. Тот, что встревожил их с Маргарет…
Она покосилась на орчиху. Та была спокойна — не повела и ухом.
Значит, и впрямь, показалось.
Сейчас… А ночью?
— Сегодня кто-то выл, — сказала Анна. — И гиены кричали.
— Да, — ответила орчиха. — Это ину-торра. Их голос я ни с чем не перепутаю.
— То чудище с корабля? — уточнила Анна, заранее зная ответ.
— Оно самое. — Орра повернулась к спутнице, и в глазах ее, обычно невозмутимых, промелькнуло беспокойство. — Сколько голосов вы слышали, госпожа?
Анна напрягла память.
— Вроде бы один.
— А мне показалось, что их было двое. Они будто перекликались. Два ину-торра.
— Ох… — Анна почувствовала, как по позвоночнику прокатилась волна страха. И Драконий дол вдруг показался таким беззащитным и обреченным, что захотелось заплакать. — Мне не следует уезжать.
— Я же сегодня вернусь. Не волнуйтесь, — успокоила орчиха и попросила вдруг без привычной решительности: — Будет хорошо, если вы купите в городе оружие. — И совсем тихо добавила: — Я понимаю, что вам, должно быть, боязно будет дать его такой, как я, но…
— Что надо раздобыть? — обрадовалась Анна.
Ей идея показалась разумной. Орра ведь профессиональная воительница. Так что, конечно, надо купить — какие разговоры?
И страх перед таинственными полосатыми псами сразу отступил.
Орчиха потерла затылок зеленой ладонью.
— Ну… Боевую топорную голову. Можно без топорища — я под себя сама выточу. И умбон для щита. — Она помахала перед Анной своей ручищей. — Большой. Под два ваших кулака, как минимум. Если меч будет… — Она смутилась, решив, что просит слишком много. — Хорошо бы, конечно, меч… Но он дорого...
— Я все поняла, — сказала Анна. — Достану.
Глава 7. Огни большого города
На Репейный холм они поднялись к обеду.
С его гребня растекались водопадом дороги. И разноцветные флажки полоскались на ветру. Ярмарка была в разгаре. Торговые ряды, сооруженные из бревен и досок, завешанные пологами, полнились людьми.
Анна не ожидал, что народу придет так много.
Отвыкла уже.
«Ничего, — подбодрила себя. — То ли еще будет в столице».
Маргарет крутилась юлой возле прилавков с тканями.
— Ну что ты так долго, Ани? — Подлетела к подводе и поторопила с укором: — Лучшее разберут! Пойдем-ка.
— Не могу, — отказалась Анна. — У меня дела. Надо сначала продать. Потом купить…
— Ай, скучно! — Маргарет отмахнулась и указала на трехэтажное здание из бревен, торчащее за пестрыми тентами торговых лотков. — Заночуем в гостинице. Ненавижу ночные дороги. Приходи туда. Я сниму нам номера…
Она исчезла в пестром людском потоке.
— Нам нужно в магический ряд, — сказала Орра.
Она отыскала взглядом Джину с Марисой, помахала им, указывая путь, после чего направила упряжку за палатки. Отыскав свободный стол, они выгрузили и разложили на золотистых досках таинственно мерцающие раковины. И пористые губки. И шестеренки морских лилий. Шипчики и кнопочки морских ежей…
Оставив Анну с Марисой, Орра пересела к Джине и поехала с ней разгружаться в винный ряд.
— Может, погуляете с сестрицей, госпожа? — предложила камеристка, протирая тряпицей сверкающий панцирь темно-бурой брахиоподы.
— Мне не в тягость, — отказалась Анна.
Посмотреть, конечно, хотелось. Она сто лет не была на рынке и теперь вспоминала его по девяностым. Полосатые
