были столь отвратительны, их использование в его стихах, как правило, неуклюжее и тяжеловесное, слишком явно программное. Например, когда в "Канто" он начинает бубнить о зле, причиняемом "Усурой", глаза стекленеют, а мысли блуждают. Мы, в век кредитных карт, просто не настолько увлечены предполагаемыми пороками культуры кредитования и займов между мировыми войнами. То же самое происходит и со многими левыми пьесами 1930-х годов: возможно, в свое время они были хороши в качестве митинговых криков, но как произведения, представляющие длительный интерес, они работают для многих из нас только в качестве культурной антропологии.
Я люблю "политическую" литературу. Писательство, которое обращается к реалиям своего мира, размышляет о человеческих проблемах, в том числе в социальной и политической сфере, рассматривает права людей и неправоту власть имущих, может быть не только интересным, но и чрезвычайно захватывающим. В эту категорию попадают мрачный Лондон поздних произведений Диккенса, потрясающие постмодернистские романы Габриэля Гарсии Маркеса и Тони Моррисон, пьесы Генрика Ибсена и Джорджа Бернарда Шоу, поэзия Шеймуса Хини о североирландских смутах, феминистская борьба с поэтической традицией Эван Боланд, Адриенны Рич и Одре Лорд.
Почти все произведения в той или иной степени политизированы. Произведения Д. Х. Лоуренса глубоко политизированы, даже когда не выглядят таковыми, даже когда он не так откровенен, как в "Влюбленных женщинах", где его персонаж говорит о малиновке, что она похожа на "маленького воздушного Ллойд-Джорджа". Я не совсем понимаю, чем малиновка похожа на тогдашнего премьер-министра, но ясно, что Лоуренс этого не одобрял, а героиня явно разделяет политику своего создателя. Я также знаю, что это не настоящий политический элемент в этом романе. Нет, его реальный политический вклад заключается в том, что радикальный индивидуализм вступает в конфликт с устоявшимися институтами. Люди Лоуренса постоянно отказываются вести себя, подчиняться условностям, действовать так, чтобы соответствовать ожиданиям, даже ожиданиям других нонконформистов. В романе "Влюбленные женщины" он осуждает богемность артистических кругов своего времени, будь то кружок Блумсбери или группа, которую собрала вокруг себя леди Оттолайн Моррелл, сознательно богемная покровительница искусств. Их авангардизм для него - всего лишь еще один вид условностей, способ быть "шикарным" или "в теме", в то время как его героический идеал идет своим одиноким путем, даже если он возмущает как друзей, так и врагов и ставит в тупик как любимых, так и незнакомых. Этот радикальный индивидуализм у Лоуренса политически заряжен, так же как и у Уолта Уитмена (которым он очень восхищался) и Ральфа Уолдо Эмерсона в их совершенно разных проявлениях. Действительно, можно утверждать, что роль индивидуума всегда политически заряжена, что вопросы автономии, свободы воли и самоопределения всегда втягивают в себя большое общество, хотя бы по касательной. Такой человек, как Томас Пинчон (хотя, как следует из главы 1, нельзя сказать, что есть кто-то похожий на Пинчона, кроме Пинчона), который, казалось бы, на одном уровне скрывается от политического тела, глубоко политичен в своей озабоченности отношением индивидуума к "Америке".
А вот и тот, чьи рассказы, возможно, не казались вам неизбежно политическими: Эдгар Аллан По. В его рассказах "Маска Красной смерти" (1842) и "Падение дома Ашеров" (1839) речь идет о той прослойке общества, о которой большинство из нас только читает: о дворянстве. В первом из них принц в разгар страшной чумы собирает своих друзей и приближенных на вечеринку, на которой запирает их от пораженного (и бедного) общества за стенами дворца. Но титульный бич все равно находит их, и к утру все они мертвы. Во втором случае хозяин дома, Родерик Ашер, и его сестра Мэдлин - последние оставшиеся в живых представители старинной аристократической семьи. Живя в разрушающемся особняке, окруженном запретным ландшафтом, они сами разлагаются. У нее прогрессирующая болезнь, а он преждевременно состарился и дряхлеет, у него почти нет волос и расшатаны нервы. К тому же он ведет себя как сумасшедший, а между братом и сестрой существует более чем легкий намек на кровосмесительную близость. В обоих рассказах По критикует европейскую сословную систему, которая ставит в привилегированное положение недостойных и нездоровых людей, где вся атмосфера развращена и разлагается, где результатом являются безумие и смерть. Пейзаж "Ашера" не похож ни на одну из частей Америки, которую По когда-либо видел. Даже название "Дом Ашеров" наводит на мысль о европейской монархии и аристократии - Бурбонских или Ганноверских домах, например, - а не об американском местечке или семье. Родерик заживо похоронил свою сестру, возможно, зная, что она не умерла, но, несомненно, осознавая это с течением времени. Но зачем ему это нужно? Когда ей удается выбраться, она падает в его объятия, и они падают на пол, оба мертвые. Рассказчик едва успевает спастись, прежде чем сам дом разваливается на части и рушится в "черную и грязную яму" у его основания. Если все это не наводит на мысль о нездоровых, нечестивых и явно неамериканских отношениях между братом и сестрой, значит, кто-то из нас что-то упустил.
Эдгар Аллан По, суперпатриот?
Ладно, вы правы, это, возможно, слишком далеко. Тем не менее, он неявно считает, что Европа деградирует и разлагается (и это не единственные примеры). Более того, По решительно заявляет, что это неизбежный и даже справедливый результат коррумпированной социальной организации. А это, дорогие друзья, и есть политика.
Готовы к другому примеру? Как насчет "Рипа Ван Винкля"? Уверен, у вас есть сомнения. Расскажите мне, что вы помните.
Итак. Рип Ван Винкль, ленивый и не самый лучший кормилец для своей семьи, отправляется на охоту. На самом деле он просто сбегает от своей ворчливой жены. Он встречает несколько странных персонажей, играющих в девятку, с которыми немного выпивает и засыпает. Когда он просыпается, его собаки уже нет, а ружье проржавело и развалилось. У него белые волосы, борода длиной в милю и очень жесткие суставы. Он возвращается в город и обнаруживает, что проспал двадцать лет, его жена умерла, и все изменилось, включая вывески на отеле. Вот, собственно, и вся история.
В основном. Ничего особо политического в этом нет, верно? За исключением того, что нам нужно рассмотреть два вопроса:
1) Что означает, что Дама Ван Винкл умерла?
2) Как это связано с изменением имени Жоржа на вывеске отеля?
За двадцать лет его отсутствия произошла Американская революция, изображение британского короля Георга было переделано владельцами в изображение нашего Георга (Вашингтона), хотя и с тем же лицом. На флагштоке висит шапка свободы, на которой развевается новый флаг, а тиран (Дама Ван Винкль) мертв. На Рипа чуть не нападают, когда он
