более секунды. Она вновь кинулась на меня и вновь я свалил её на землю. Во второй раз пантера вставала не так быстро, но и я уже чувствовал, что начинаю двигаться медленнее. Тогда в третий раз ударил раньше. Вложив всю силу в удар я в опустил шестопер на голову пантере и в этот раз голов на выдержала. Впрочем, черепушка — то осталась цела, разрезана оказалась только шкура, но шею я ей свернул.
Всё вернулось на круги своя. Странное ощущение замедленности исчезло, и я услышал крики охраны. Взглянув на то место, где стоял зверь я увидел его бегущим за всадником. Странно, зачем гнаться за одиноким всадником, когда вот стоит целый обоз? И тут я увидел, что всадник ни кто иной как Сова. Зверь гнался за ней, обоз ему был не нужен.
— Не уйдет, — отчаянно выдохнул кто — то справа, там оказался тот самый всадник. Я не успел поинтересоваться кто он такой, да и момент был не подходящий, как он рванул вперед.
Я рванул за ним, моментально опередив. Пускай даже шасимский жеребец был хуже коня рыцаря, тот видать был уже вымотанным (да и как иначе, если несешь такую тушу), я быстро оставил его позади.
Сова петляла по полю, пытаясь уйти от преследователя, и ей удалось оторваться, но зверь, в отличие от лошади, только разминался, а жеребец был сильно напуган и порядком уставший.
Весь караван следил за происходящим, открыв рты. А зверь, как будто на публику работал, играя с жертвой. То, что он именно играет я понял по его ломаной траектории, так кошка заслоняет мышке путь к отступлению, не трогая её. Уж лучше бы он ломился напрямик, а то мой конь не железный, уже тоже задыхаться начал.
— Вот черт! — заорал я, когда костяная туша резко отпрыгнула в сторону, прямо на меня. Жеребец оказался молодцом, он отпрыгнул в сторону, но его это не спасло. Не могу объяснить, что меня самого спасло, но когда я пришел в себя после страшного удара, обнаружил себя висящим на боку зверя. В одной руке у меня была зажата Рассекающая Звезда, а второй я цеплялся за гребневую пластину. Зверь, похоже, не обращал на меня никакого внимания, продолжая гнаться за Совой.
Я даже не сомневался, что моего коня больше нет в живых, из-за этого меня взяла злость, злость на эту бездушную маши убийств, пускай и живую. Я ударил шестопером по спине зверя и тот застрял. Зверь, похоже, ощутил удар, возможно и боль, потому как дернулся, но продолжил гнаться за жертвой. Используя шестопер как опору, взобрался на спину и, стараясь удержаться, пополз по спине к голове зверюги. Моей целью была массивная рогатая голова. Усевшись (почти упав) на шею и обхватив её ногами, я изо всех сил опустил Рассекающую Звезду на голову зверю. Удар мы почувствовали оба, зверь остановился, а у меня отсохли руки. Пока он вновь не начал свой забег, я, не взирая на то, что почти не чувствовал рук, ударил во второй раз. Получилось гораздо слабее, и опять без ощутимого результата. Мне даже показалось, что сегодня мое волшебное оружие взяло выходной, что пантере я не мог проломить череп, что вот этому мастодонту даже царапины оставить.
Но злость требовала выхода даже не смотря на жалующиеся руки и я начал наносить удары один за другим, не жалея себя и уж точно не жалея зверя. Не помню, на каком ударе черепушка не выдержала, мне только неожиданно брызнула в лицо черная жидкость. Видимо это была кровь зверя…
Очнулся лежащим на земле, ко мне спешила охрана каравана, перед глазами плыло. Я неуверенно встал на ноги и обнаружил рядом с собой лежащую тушу. Голова болела, сильно мутило, похожу я заработал не хилое сотрясения. Охрана побежала прямо к туше зверя, со мной осталось всего двое. Я решил, что они хотят добить зверя или удостовериться в его смерти, но оказалось, что они хотят захватить его как трофей. Не знаю, зачем он им нужен, я в таком состоянии вообще мало что соображал.
Еще больше моё состояние ухудшилось когда я увидел своего погибшего коня, его почти перемололо под лапами зверя. Целым остался только мой топор, да сумели вытащить мою котомку. Расстроенный гибелью отличного скакуна я и вовсе не замечал ничего вокруг. Меня усадили в одну из телег, где мной занялся караванный лекарь. Он меня обмыл и дал что — то выпить, оставив после этого одного. Тут же рядом появился песик, который стал меня облизывать и клянусь, мне становилось лучше.
Не знаю, сколько мы простояли на месте, но стояли мы долго. Потом долго и с криками караванщики грузили тушу зверя на телегу (интересно откуда они её взяли?). И только после этого тронулись в путь. Все это время я пролежал в телеге, надо мной суетился песик, а на пальце постоянно сияло кольцо, но улучшение состояния в какой-то момент остановилось и дальше не поднималось, пока я наконец не провалился в забытье.
Проснулся, на удивление, бодрым и полностью отдохнувшим. Песик спал на моей груди и кольцо на пальце больше не светилось. Похоже, я полностью вылечился, даже потянуло на подвиги от распиравшей энергии.
Глен обрадовался моему хорошему самочувствия и восхищенно покачал головой.
— Мало я знаю людей, кто в одиночку сумел бы завалить балтника. Даже охотники не рискуют выходить в одиночку, предпочитая действовать втроем и с кучей заклинаний, не говоря уж об оружии.
— У меня не было другого выбора, — я смущенно развел руками, — а вот насчет оружия, мне просто повезло, — я похлопал по болтающемуся на боку шестоперу, кто — то вычистил его, пока я валялся в беспамятстве, — Глен, а зачем его погрузили на телегу, и откуда, вообще телега? Что — то я не замечал её раньше.
Телега с тушей зверя катилась прямо перед нами, второй в обозе. Балтник был накрыт холстом и специально замаскирован, так что со стороны нельзя было понять, что на телеге.
— Ого, да ты не знаешь о костяной монете, — удивился Глен, — что ж, я тебе объясню. Каждый город живет по своим правилам, и каждая деревня тоже живет по своим правилам. Кто — то производит больше товара, кто — то меньше, кому — то нужны деньги, а кто — то просто меняется. Соответственно, цены тоже бывают разными и товары, конечно же, везде так же разные. Видимо ты из деревни, поди и золото — то редко
