— Ты не сказал умышленно! — наступаю я, потому что уверена в своей правоте.
Игнорирует моё обвинение, копошась в сумке. Он не сказал, потому что думал, я тогда сдам назад. Уверена в этом. Он просто манипулятор, клянусь. Если он изначально знал, чем всё закончится, значит, должен был иметь ответ на мой следующий вопрос.
— И что нам теперь делать? — спрашиваю, сжав губы и выгнув брови.
Выпрямившись, смотрит на меня из под своих тяжёлых тёмных бровей.
— Если есть “мы”, то всё решаемо.
— А “мы” есть? — требую я.
Требую, замерев и затаив дыхание.
Федя неожиданно выбрасывает вперёд руку и, обхватив ладонью мою щеку, дергает на себя мою голову и впивается в губы жёстким поцелуем. Хватаюсь за его футболку, пытаясь вздохнуть.
Прижав мой лоб к своему, заявляет:
— “Мы” — есть, будешь спорить?
Меня раздирает неуверенность.
“Мы” — это один раз секс, второй раз почти секс и три глубоких поцелуя? Ведь нормальные люди не влюбляются спустя неделю знакомства… Я его почти не знаю. Вообще ничего о нём! Какие-то обрывки информации, добытые из этого урюка наводящими вопросами.
— Ты меня забудешь… только в самолет сядешь… — шепчу, опуская глаза и глядя в пол.
— Ты умом поехала? Я тебя забуду? — изумляется он, подняв голову. — Я?
— Да, ты! — выпаливаю, поджав губу и скребясь по его груди ногтями.
Знаем. Проходили...
— А может, ты меня? На фиг я тебе нужен? — строит он своё собственное предположение.
— Дурак! — заверяю его.
— Взаимно, — кивает он, выпуская моё лицо.
— Я ждала комплимент, — сообщаю грубо, двигаясь вслед за ним по комнате, пока он собирает повсюду свои разбросанные вещи.
— Ты незабываемая. Когда тебя увидел, был шанс, что ты тупая, но не прокатило.
— Ты вообще когда-нибудь делал комплимент до сегодняшнего дня?
— Не делал.
— Заметно.
— Чем богат.
Остановившись рядом, в бессилии смотрю на то, как его руки пихают в сумку вещи.
В кармане его шорт звонит телефон. Быстро выхватив его оттуда, принимает звонок и, прикрыв глаза, говорит:
— Да, Кир.
Слышу мужской голос в трубке.
— Часам к десяти утра буду дома. Да, на связи.
Кладёт трубку, неподвижно глядя на сумку.
— Кто это? — спрашиваю тихо.
— Мой брат.
— Младший? — не могу остановить себя.
— Угу… — бормочет Федя, опустив руки вдоль тела.
Обвиваю его бицепс пальцами и прижимаюсь к нему лбом.
— Что у тебя случилось? Ты можешь рассказать мне всё-всё…
Подняв руку, прижимает меня к себе и бормочет в мои волосы:
— У отца инфаркт. Плохо всё. Он курил как паровоз.
— Ох… — шепчу, обнимая его талию и прижимаясь лицом к груди. — Давай я отвезу тебя в аэропорт?
Теперь мне становится понятно, о чём они говорили с Максом. И я понимаю: Федя хотел, чтобы Макс поехал с ним. Для него это было важно. Я ничего не знаю об их отце или о том, что в их семье происходит. То, что Федя не спешит выложить мне всё как на духу, говорит о том, что всё не так просто.
— Нет, — бескомпромиссно отрезает он в ответ на моё предложение, а потом шокирует меня следующим: — Вообще не садись здесь за руль, ты до молла час добиралась, а там всего семнадцать километров.
— Я хочу тебя отвезти, — стою на своём, задрав голову и глядя на него упрямо.
Я хочу о нём позаботиться. Хотя бы чуть-чуть.
— А я говорю — нет, — склоняет своё лицо к моему и чеканит.
Разжав руки, наклоняется и забирает из шкафа обувь.
Этот командирский тон возмущает меня неимоверно, но я понимаю, что устраивать склоки сейчас не время.
Быстро застегнув сумку, закидывает её на плечо и, замерев у двери, оборачивается ко мне. У него такой отрешённый вид, что я понимаю: он опять не здесь. А там. Дома. У себя дома.
— Позвоню тебе.
После этого он выходит за дверь, осторожно прикрыв её за собой.
На меня лавиной обрушивается осознание. Я остаюсь здесь без него! Я завтра его не увижу. Я вообще могу его больше не увидеть!? Отношения на расстоянии — штука сложная и не всегда удачная.
Мамочки...
Сорвавшись с места, несусь к двери и распахиваю её настежь.
Нагнав его в коридоре, врезаюсь в крепкое сильное тело и, обхватив ладонями лицо, прижимаюсь губами к его рту.
— Федь! Я...я…
Не знаю, что хочу сказать! Не хочу его отпускать вот так… не могу. Сердце в груди стучит как бешеное.
— Не скучай, Тыква… — шепчет мне в губы, используя моё дурацкое домашнее прозвище. — В тумбочке два билета на концерт. Хотел сводить тебя в среду. Ничего особенного. Местная рок-группа, можно послушать и не оглохнуть. Прошу, блин, возьми такси.
К моим глазам подкатывают слёзы, а в горле тугой ком. Я... никогда не влюблялась, чтобы вот так сразу. И никогда не расставалась с таким чувством обречённости.
Федя смотрит на меня пару секунд, а потом целует мой лоб. Отстраняется и, не оглядываясь, шагает к подъезжающей белой машине с шашечками такси.
Стоя на пороге дома в его футболке, смотрю на то, как забрасывает сумку в багажник и садится назад.
А через минуту его уже нет.
Глава 14. Федя
Тру пальцами виски и прошу отцовского водилу Пашу:
— Тормозни у аптеки. Сгоняй, купи чего-нибудь от головы.
— Момент. — Выходит из машины, оставляя меня одного.
Я бы и сам сходил, но здесь температура воздуха тринадцать градусов, а на мне шорты и футболка. Тут лето сломалось в середине июля, народ в кожаных куртках.
Угрюмо смотрю в окно, привыкая к местному обшарпанному колориту. Когда сюда возвращаюсь, всегда диссонанс. Здесь жизнь в последние годы будто ползёт. Раньше вроде не так было. Мне в основном по фиг, сейчас всё самое интересное происходит за городом, а я там и обитаю. Три года назад на озёрах отгрохали что-то вроде местного “Диснейленда” и базу отдыха к нему, вот там вся движуха. Летом мероприятия каждые выходные, зимой то же самое, только в зимнем варианте.
Я брату пакет их акций на пубертатные шестнадцать подарил, ну и себе заодно взял. Подарки я выбираю из соображений рациональности. Всегда. Отцовская школа. Я, собственно, только от него их и получал в этой жизни. Ну и от брата открытки всякие, пока он в период полового созревания не вступил.
