Гиллу сегодня.
– Алесу Гиллу?– переспросил я.
– Тебе разве не сказали? Сегодня он приедет специально поговорить с тобой. Долгие годы профессор Гилл, исследуя человеческий мозг, помогает многим людям, ему можно довериться. Запомни! – акцентировала сестра.– Сегодня в 23 часа в 91 кабинете.
– А что так поздно? – удивился я.
– У профессора все расписано по часам. Ух! – взглянула она на часы. – И у нас тоже! Засиделись мы с тобой, пора на процедуры.
В 23:00 я стоял у 91 кабинета. Мне казалось необычным, что ради меня приехал специалист в области головного мозга, ведь с моей головой все в порядке. Не постучавшись, я распахнул дверь и встал в ступор от увиденного.
В небольшой комнатке около плотно закрытого шторами окна стоял тот самый профессор Алес Гилл и с выпученными глазами смотрел на меня. Морщинистый лоб, растрепанные волосы и серые холодные глаза за толстыми линзами очков. Не было ни ссадин, ни царапин от случившейся накануне аварии, виновником которой был именно он. На днях этот человек, посадив меня в машину и разогнав ее до максимальной скорости, въехал в стену. А сегодня, выделив для меня столь драгоценное время, прибыл оказать мне помощь.
– Который раз встречаю вас, но не перестаю испытывать страх, – с цинизмом произнес я и медленно вошел, осматривая кабинет.
– Здравствуйте! – произнес он, улыбаясь, словно не чувствовал неловкости за причастность к аварии. – Очень рад вас видеть, присаживайтесь в кресло, у нас очень мало времени.
– А куда нам спешить? – сказал я, безразлично упав в кресло. – Ведь мы только родились.
Никак не отреагировав на послание со смыслом, мой собеседник начал торопливую и непонятную речь.
– Итак, изучив все записи вашего лечащего врача и поговорив с психологами, я приехал побеседовать со своим пациентом. Дабы прояснить некоторые моменты. Но обо всем по порядку. Эфа и таинственный Сомерсет, я буду выражаться обычным языком, без терминологии, надеюсь, вы не против?
На этот вопрос я равнодушно махнул рукой.
– Хорошо, все настолько детально продуманно, так невольно и в Бога поверишь, взглянув на реальные судьбы людей. Вы посмотрите-ка, как все гармонично и в то же время непредсказуемо у вас вышло! Потерянная память, побег с Сомерсетом, все вокруг все знают, один вы ничего не понимаете.
– Стоп! Стоп! Стоп! – остановил я эту безумную болтовню. – Я действительно ничего не понимаю, причем в ваших словах.
– Да! Да! Это очень сложные процессы! – профессор стал хлопать по карманам, ничего не найдя, кинулся рыскать по ящикам шкафа, пока не выудил оттуда карандаш и лист бумаги. Протянув их мне, он с блеском в глазах спросил: – Вы можете меня нарисовать?
– Что? – возмутился я, встав с кресла. – Вы для этого приехали? Чтоб я рисовал?
– Нет! нет! – с волнением махая руками, закричал он. – Только чтоб убедиться, что вы действительно умеете это делать! Вы же не учились этому?
– Я не помню, – спокойно ответил я и, сев обратно, начал черкать карандашом по листу.
– Внезапно полученные знания и таланты всегда вызывали во мне жуткий интерес, – продолжил Алес Гилл, – официальная наука и медицина не принимают нас всерьез, но ваша история дает новый виток в области, которую мы изучаем.
– Возьмите, – перебил я его, закончив свой набросок.
Взяв листок, он долго всматривался, словно хотел увидеть что-то необычное в простом эскизе. Нарушив затянувшуюся паузу, я вернул его к диалогу.
– Вам – рисунок, а мне – информация. Первое, зачем мы врезались в стену Тита? Второе, знакомы ли вы с Эфой и Сомерсетом? Третье, почему они хотели, чтоб я сел в вашу машину?
– Мой ответ покажется вам странным, – заговорил профессор, наконец оторвав взгляд от рисунка, – но еще две недели назад вы не умели рисовать. Я могу ответить и на ваши три вопроса. Первое – этого не было, второе – нет и третье – это известно только вам.
– Вы, конечно же, будете все отрицать, – засмеялся я, – конечно! Ничего не было, и это тоже моя выдумка? – показал я пальцем на свою перебинтованную голову. – И откуда вам знать, что я умел, а что нет?
– Мне об этом сказали, – ничуть не смутившись, ответил он.
– И кто же? – недоверчиво спросил я.
– Тот, кто знал вас до того, как вы попали в город Тит, – эти слова вызвали во мне пугающий интерес. Вместе с затянутым глубоким вдохом по моему телу пробежала армия холодных «насекомых», называемых дрожью.
– А где же я был раньше? – аккуратно спросил я. – Ведь за стенами Тита ничего нет и быть не может.
– Может, может! – ухмыльнулся Гилл. – Уж поверьте мне, много всего есть, допустим, мы с вами.
– Стоп! – растерялся я. – Вы утверждаете, что мы не в Тите? Это абсурд!
– Города Тит не существует, – сказал он леденящим голосом, приблизившись ко мне. – Ты и есть Тит… Тит Браун.
– Вы издеваетесь надо мной? – смеясь, соскочил я с кресла. – Я понял! Все это подстроено, чтоб разыграть меня, да? Отличная идея! Я Тит! Кто придумал? Постойте, не говорите! Сомерсет? Конечно, Сомерсет! Никто, кроме него, до такой глупости не додумается. Ха! Ха! Очень смешно, спасибо за прекрасную актерскую игру псевдопрофессор Алес Гилл! На этом все? Я могу идти?
– Нет, это не розыгрыш, – спокойно ответил Гилл. – Две недели назад вас сбила машина. Приехавшая вовремя машина скорой помощи доставила вас сюда. Не приходя в сознание, вы впали в кому. Вот взгляните, – он подошел к своему столу и, взяв тетрадку, протянул ее мне, – это ваша история болезни.
Выхватив из его рук книжку, я начал быстро перелистывать страницы. « Черепно-мозговая травма « « отсутствие сознания» « сопор» эти слова бросались мне в глаза, подтверждая сказано Гилла.
– Что все это значит? – прошептал я, выронив тетрадь.
– Для этого я и приехал, – сказал он, щелкнув пальцами, – впав в кому, ваш разум создал вокруг себя иллюзию, альтернативный мир, понимаете? Этот мир полон персонажей, событий, все живое, все по-настоящему и все это в вашей голове.
– Мне все приснилось… – говорю я, постепенно осознавая случившееся.
– Нет! – вскрикнул профессор. – Это не сон, сон – это обрывки без смысла, без логики, без законов физики. То место, где были вы, имеет совсем другой характер. Все вокруг знает кто вы и где вы, кроме вас, и все это контролируется вами.
– Я не понимаю, – отчаялся я.
– Игра бессознательного. Кто бы что ни утверждал, о мозге мы знаем совсем мало. Я долгие годы изучаю явления, связанные с комой и клинической смертью. На моих руках сотни необычных свидетельств, и каждое не похоже на другое. Вы знаете, к примеру, что
