чтобы… впрочем, это уже после десерта).
О чём мы, стало быть? Ах, да! Оргии…
На каждой оргии непременно присутствовал скелет. Натуральный скелет в полный рост, человечий. Чей конкретно, как правило, неизвестно, но присутствовал. Обязательный атрибут. Без него и оргия не оргия, а просто сходняк за гаражами.
У римлян же насчёт традиций строго, «суровый закон, всё равно закон» — это они окрылатили.
Хотя не исключено, что атрибутику эту римляне перехватили у древних египтян, когда их покорили.
Это уже впоследствии на них марафет навели, на римлян: «ах! древняя античность! у меня от неё мурашки по телу!» А кто бы сомневался? Они же с самого начала и были сбродом бомжей и мужичья, где ещё ей разводиться, этой живности? Грызла она их, покоя не давала, вот и шастали туда-сюда и куда попадя, а где что не так лежит под себя гребли.
Со своими короткими мечами и длинными амбициями всё Средиземноморье заграбастали. Без остатку. Хотели повсеместно Римский Мир установить, чтоб варвары поменьше друг друга резали и тихо себя вели за необременительную плату налогов кесарю. Можно натурой или сырьём…
Но мира оказалось слишком много и дело даже не в длине мечей у миротворцев, а вот много слишком чересчур всего: просторов, населений, климатических поясов…
Однако снова мы как-то сплыли с темы, а в ней вопрос нешуточный и стоит ребром: скелет чей будет? Египетский? Римский? Кто ввёл обычай приглашать его? Ведь ничего ж не жрёт зараза!
В чём, кстати, его плюс.
Хорошо, зайдём с привычной нам непредвзятостью. Вспомним, что на египтян у избранного народа зуб издавна имеется из-за тех держиморд, из-за фараонов, что долго их в плену держали, в который племя Иакова сами же и приплелись, но потом передумали.
А и учтём сюда же, что мне вовсе ни к чему трения с коленами Израиля, поскольку всё ещё не выяснено — мой пропавший дед Иосиф, он Еврей был или как?
Но хватит сомневаться! Ставим вопрос на голосование: кто за? против?
И скелет уходит к па! — бе! — дителю! В красный угол на оргии Ры-и-имлян! (Фанфары с литаврами).
Да, но простите, что он там делает, в углу?
Ха! Так вот в этом-то самое главное то-то и оно! Он там висит на специальном гвоздике для аппетита!
Смекаешь? В угол глянул, из которого он на тебя скалится с высокомерно ухмылистым превосходством, с которым ты взираешь (если ещё взираешь) на дворовую карапузню, и (благодаря ему) — осознаёшь свою персональную смертность, что живёшь лишь раз, ну так давай же жить по полной: радоваться мурене отварной, на пару, лазанье из крокодиловых яиц (деликатесная дань отлогих берегов Нила), Фалернскому искристому, и звукам флейт, и хохоту друзей, и с пылких губ девичьих поцелуи пить быть может полные чумы… Зато пожил.
И в том скелете также заложена разгадка разницы между оптимистом и малахольным ипохондриком, что главное — не перебарщивать.
Взглянул на кости, вспомнил — смертный я, спасибо за остренькую приправу, и — обратно в гущу пирующих.
Тогда как пессимист, вместо чтоб гостей созвать, обвешает все углы скелетами, в серёдке сядет и — давай скулить: ой, смертный я!
И потому разница у них, у песса с оптом, чисто арифметическая, 1 скелет — хорошо, а начиная с 2 — звыняй, братан, у тебя опять перебор, да непруха, бывает, картишки верни, да, перетасую дальше…
…И тут не остаётся ничего, как согласиться и отметить, что — да, он мастак таких вот беспредметных монологов, пустых витийств, где нет начала, нет конца. Умеет нить сучить клочкастой нескончаемой кудели и пряжу вить, мотать из поперёка в поперёк. Он в этом молодец.
Хотя в любой момент мог бросить и забыть, а подобрать уже потом, в каком-нибудь последствии, если всплывала, и продолжить… однако же, скорей всего, затеет заново накручивать другую хрень. Всё так же без начала и конца. Кому? Зачем?
Какая наху* разница кому, когда сидишь объятый пустым дремотным гулом толпы вокзала, когда за окнами автобуса осенняя моква и не на что смотреть (но стал бы?), а ехать ещё 2 часа. Или торчишь, как вот сейчас, в подъезде, не зная сколько ещё ждать придётся, и нет в руках твоих твоей наинеотделимейшей частицы, твоей кровинушки, теплом твоим согретого смартфона, а вокруг тебя совсем другой, уже забытый — 20-й век…
Нет честно, умеет сволочь выдать такую вот витийственную потетень, но выдаёт редко. И не потому, что через минуту сам уже не вспомнит с чего начал и к чему клонит, а по причине своего косноязычия.
Общение с ним — мука мученическая. Не заикается, нет, но эти паузы с подыскиванием слов… а может прёт их слишком много сразу, в груду сбиваются и оттого затор.
Ну в общем, сознавая личный недостаток он это всё высказывает лишь самому себе. Наедине и с глаза на глаз, причём без зеркала. Когда ничто не отвлекает, а делать нехрен и надо чего-то дожидаться. Вот как сейчас.
Ну и чего ж он дожидается тут, в пустом подъезде на лестничной площадке первого этажа?
Да Инна вон зашла к себе, сказала на минуту, пальто сменить на то, которое ещё со школы, но теплее, а он уже даже и походил туда-сюда, пересчитал ступеньки от входной двери до площадки, и папиросу выкурил, а её всё нет, наверно предки пристали с лишними расспросами.
Чтоб как-то это дело скоротать, он вдруг заметил, что те полосы железа, ну под перилами которые, уходят дальше, на верхние этажи и при этом, наверно для эстетики, фигурно выгнуты типа скрипичного ключа и так — друг за дружкой, скрипично ровным строем — поднимаются по ступенькам марша на следующую площадку, между вторым и первым.
Ну он попробовал один ключик — железо подаётся, а гнутости запас большой, да и дури хватает, и в результате выгнулась немалая дуга, наружу из строя, потом другая, но завязать их узлом не получилось: вверху и снизу приварены, а радиуса не хватает, оставил уж как есть.
А тут она как раз и вышла.
— Ин, ты поп-арт уважаешь?
— А это что?
— Ну что народ творит из чего попало, ну там 2 кило гвоздей набить в сиденье стула.
— Зачем?
— Ну для поп-арта… Ладно. Неважно. Глянь сюда — поп-арт под названием «Скоко можна ждать?!»
Он сделал шаг в сторону, открывая панораму
