женой:
— Хочешь, подтянусь двадцать раз, как когда-то в школе?
— Сорок лет назад? — вопросом на вопрос отозвалась Рита.
Не обращая внимания на иронию жены, Григорич подбежал к перекладине, схватился двумя руками за железный брус и сделал резкий рывок вверх. В глазах вдруг потемнело, в пояснице что-то хрустнуло и с воплем: «Еб, твою мать!» новоиспеченный атлет свалился в лопухи.
— Ну, ты с ума сошел! — воскликнула жена и помогла встать отбрыкивающемуся мужу. Ухватившись за выпирающий из земли корень дуба, тот со стоном поднялся и прислонился спиной к дереву. Сочувствуя страданиям тяжело дышавшего Григорича, Рита недоуменно спросила:
— Какая собака тебя укусила, что ты решил в детство впасть на старости лет?
— Я не старик! — запротестовал тот, сверкая выпученными глазами и кряхтя от боли в боку. Обхватывая талию мужа, Рита стала шептать успокоительное: «да-да, конечно, мой красавчик» и поглаживать его поясницу, а затем предложила спокойненько, как нормальные люди, просто погулять по парку и просто подышать сосновым воздухом. Нездоровый спортивный порыв в Григориче уже несколько ослаб и оглянувшись по сторонам, горе-спортсмен таки смирился, позволил жене взять себя под руку и они пошли вдвоем прогулочным шагом по тропинке, обозревая живописные красоты парковой дубравы.
Настало назначенное время занятий по английскому языку и Григорич, побритый и надушенный, взял учебник с методичками и не спеша направился к домику Евы. Но дома девушки не оказалось, что несколько озадачило учителя. Он постоял минут пять и решил прогуляться по аллейке, ведущей к пляжу, надеясь где-то по дороге столкнуться с ученицей. По пути встретилась только Рита, которая обрадовалась, что муж оказался не у дел, и тут же надавала тому кучу поручений, самое легкое из которых включало сходить на базар и купить картошки, лука, помидоров, огурцов, сметаны и арбуза. Нехотя обещая выполнить все, Григорич вдруг заметил в конце аллеи за эстрадой-ракушкой на корте знакомый силуэт рыжеволосой девы, одиноко игравшей в бадминтон со стенкой. В бежевой короткой юбочке, слегка прикрывающей трусики, и в красном топе с глубоким декольте Ева выглядела сногсшибательно. Щелчком пальцев Рита вывела остекленевший взгляд мужа из ступора, и еще раз перечислила список дел, предупредив, что если что — она пошла поплавать. Григорич молча кивнул и направился к корту. Заметив его, Ева радостно замахала ракеткой и предложила составить ей пару. На что Григорич скромно заметил, что вообще-то он пришел заниматься с ней языком. На лице девушки отразилось замешательство, сменившееся поджатыми губками и порхающими ресничками над виноватыми глазками.
— Простите, совершенно забыла об этом. Дырявая у меня голова — вечно забываю учиться, привыкла учить других.
Она рассмеялась, обнажив ровный ряд отливающих жемчугом зубов, и взяла Григорича под руку. Не отрывая взгляда от ее губ, мужчина проговорил:
— Ничего страшного. После вчерашнего у меня тоже голова идет кругом.
— Но вы же готовились, — виновато сказала Ева, показывая на учебник. Игриво улыбнувшись и сложив ладошки вместе у груди, она произнесла по-английски: — I am extremely ashamed of my ugly behavior. Sorry! Forgive me, my dear teacher. I swear from the bottom of my heart that you will never hear a bad word about me again, I will never cause you suffering or other inconveniences, and I will never act as shamelessly as I did today. I repent! I repent before you. Punish me as you see fit, make me stand on my head for two hours, whip me or, as a sign of forgiveness, kiss me in the place you have been dreaming of for a long time, just do not leave your forever devoted and executive student3.
Григорич обомлел, а Ева рассмеялась и затанцевала на месте, давая волю опасно взлетающей юбке и развевающимся шелковым волосам.
— Но, — удивленно сказал Григорич, — вы же прекрасно говорите. Зачем вам уроки?
Ева, гордая собой, закатила глазки и ответила:
— Я закончила спецшколу, но мне очень не хватает языковой практики, а скоро улетать на кинофестиваль в Америку и я боюсь, что как только раскрою ротик, то уж лучше бы я его не открывала.
Она снова звонко рассмеялась и прижавшись грудью к плечу учителя, спросила жалостливым голоском:
— Я прощена, мой господин?
— Да, — быстро ответил Григорич. — Только не называйте меня господином.
— ОК! Так мы поиграем? — снова предложила Ева, подавая мужчине ракетку. — Я подаю.
Григорич согласился, только предложил во время игры разговаривать по-английски.
Игра началась. Но сразу же после подачи Евы учитель деловито заметил:
— Верхней подачи в бадминтоне не бывает. Минус 10 очков.
Ева показала язык и мстительно сверкнула глазками, мол, ладно, умник, сейчас я тебе покажу. Она действительно играла живо, энергично, демонстрировала отличную реакцию и не пасовала перед резкими тушами Григорича. Почти час под палящим солнцем мужчина и девушка изматывали друг друга, заставляя волан со скоростью света перелетать с одного поля на другое и не давая сопернику ни секунды на передышку. Имеющий разряд Григорич, никак не ожидал встретить соперницу, ни в чем не уступавшую его мастерству. Как ни старался пробить он защиту Евы невообразимо искусными финтами и молниеносными ударами, та мгновенно защищалась блоками, и волан с еще большей скоростью отлетал к Григоричу, не давая тому опомниться. Ловко маневрируя и отличаясь просто обезьяньей прыгучестью, девушка так легко гоняла бедного мужчину из одного угла площадки в другой, что Григорич чуть не зарыдал от отчаяния и уже собирался просто свалиться на траву и просить пощады. Ему казалось, что он играет с какой-то компьютерной программой самого высокого уровня.
Но вскоре и Ева стала слабеть и задыхаться, пропуская легкие удары, а еще через полчаса счет сравнялся. На издыхании оба соперника еле-еле передвигали ноги и просто перекидывали воланчик через сетку, демонстрируя так называемый чисто бабский бадминтон. Оба уже потеряли всякий интерес к игре, истощались и силы. Никто из них уже не способен был на мощный туш, но у обоих упрямство и амбиции зашкаливали до предела, и об уступках не могло быть и речи. С облипающими мокрое лицо волосами и со стонами, Рита двумя руками, словно стопудовым мечом отражала вялые атаки Григорича, который со своей стороны ненавидел юную пигалицу, посмевшую противостоять мастеру. Ох, как он хотел наказать ее. Как он ее хотел. Наверное, как хитроумный шахматист, который только и ждет, когда соперник зевнет, и тот сразу же воспользуется ситуацией. С другой стороны, ему — как мужчине, нужна была честная победа, без форы, тем более от женщины. И вот когда волан очень высоко перелетал
