коммуналке скрывался. Всё ждал, кто же меня быстрее найдёт – она или менты».
«Я вымотался… Последние силы на исходе. Я всё жду, что это скоро закончится, верю, что нужен последний рывок, и можно будет отдохнуть. Но за последним рывком всё начинается сначала. А силы-то были истрачены… И рывков этих уже не счесть, сколько было. Всё ложь. Ничего не кончится. Нужно было беречь силы».
«Проснулся, как обычно, убитый этими образами… В моих снах яркость и громкость – на полную катушку, не как в реале. Истории интереснее, люди безбашеннее, всё реальнее, чем в действительности. Здесь – школа, дом, город, всё в тумане каком-то…. Иногда мне кажется, что я что-то перепутал и моя настоящая жизнь – там, за закрытыми глазами…»
«Несколько месяцев одно и то же
нужно вырваться из западни, убить демонов, бежать… бежать…
я вырываюсь на свободу, еле живой, бегу к "своим"… а они меня ведут обратно, на то же место.... и опять всё заново…
....или…
…меня заперли в клетке… чугунные прутья, внутри огонь… нельзя дышать, видеть, слышать, нельзя вырваться… зубы трескаются и выпадают, кожа воет от ужаса…»
«Каждую ночь, засыпая, я попадаю в Ад.
Или домой
По крайней мере, в аду есть сильные эмоции, чувства, там я чувствую, что ещё жив.
И ради этого стоит провести ещё один бесцветный день
снятся кошмары, тягучие, бредовые, из которых невозможно вырваться всю ночь
снилась проститутка, которой вырывали ногти на руках
что моя машина – это орудие убийства, которым я обречён управлять вечно
а ещё обрывки фраз, которые ты повторяешь-повторяешь-повторяешь сквозь сон… уже хочешь остановиться, замолчать, а противные слова так и тянут тебя за язык».
«хочу ещё таких снов, этих вдохновляющих кошмарных историй… о смерти, мучениях, крови, сумасшествии… о чём угодно, лишь бы не о повседневности… Я искал не этого… Значит, мой поиск ещё не завершён…»
И такими записями испещрена была вся книжка, где-то аккуратными буквами, где-то едва понятными. И можно было читать её сколько угодно, всё равно не найдёшь там ничего радостного, ведь вся его жизнь была неизменной затяжной депрессией, без просветов и надежды. И уже достаточно давно никакие развлечения, никакая музыка и никакие девки не отвлекают его надолго от ощущения бессмысленности всего вокруг.
Даня бросил книжку на пол под кровать и закрыл глаза. Хотелось бы этой ночью увидеть сон, где он гоняет на стритрейсерской тачке, давя педаль в пол, слушая гул мотора, чувствуя всем телом удовольствие от скорости и свободы, вдыхая запах бензина и стёртых шин. Как бы выцепить это видение из инфосферы и отключиться до самого утра, упиваясь воспоминаниями из прошлой жизни…
9. «Дневник ведьмы»
Долго кипеть нельзя: либо надо погасить огонь, заставляющий тебя бурлить, либо ты просто весь выкипишь и испаришься, и ничего от тебя не останется. Нася начала понимать эту простую истину, когда кипятила воду в старенькой кастрюльке и забыла про неё, закопавшись с уборкой в своей комнате. Когда единственная кастрюля в квартире сгорела, а Нася молча смотрела на дымящуюся посудину, предвидя мамины крики и слёзы, ей вдруг явилось горькое осознание того, что от неё самой уже почти ничего не осталось. И если она не хочет сгореть, как эта кастрюля, надо погасить огонь, который кое-кто под ней разжигает. Но как это сделать, Нася понятия не имела…
Сгоревшая кухонная утварь не шла из головы уже третий день. Нася плелась домой после работы, мысленно искала на себе прогалины и гадала, сколько ещё воды в ней осталось. Возможно, совсем чуть-чуть. Возможно – нисколько. Бабушка, которой она сегодня весь день помогала, бредила несколько часов, принимая Насю за свою давно погибшую дочку, держала её за руки и со слезами на глазах умоляла не уходить. Как только удалось её успокоить, Нася вырвалась из душной, пропитанной трагедиями квартиры, несмотря на то что рабочий день ещё не закончился и нужно было помочь старушке с ужином. На душе от всех этих тягостных сцен остался неприятный осадок. И сейчас ей казалось, что кроме этого осадка в душе уже не осталось места ни для чего.
Вымотанной до нервов Блонди нужно было возвращаться домой с другого конца района: квартира одинокой бабушки находилась почти у оврага. Времени в запасе было полно, а вот сил идти через центр и встречаться с людьми не было вовсе. Нася раньше даже представить себе не могла, что у неё не будет душевных сил на улыбку и милые разговоры. Сейчас же ей хотелось просто выпасть из общественной жизни, чтобы никто не трогал.
Ещё больше ей хотелось, чтобы всё закончилось, неважно как, неважно с каким результатом, просто чтобы голос в её снах и видениях, замолчал, и никто не тянул её за жилы, как марионетку. В бессильной злобе, когда никому не можешь рассказать о своей проблеме, когда тебе никто не верит, когда ты неспособна на удар, а враг этим пользуется, остаётся только стискивать зубы и терпеть, ждать, когда всё закончится.
Нася пошла домой по самой кромке города. Она шла по дороге, справа от которой тянулась вереница старых ржавых гаражей с остатками потрескавшейся краски на воротах. Сразу за этими гаражами раскинулся овраг. В этой части города гаражи остались целыми, и никому даже в голову не приходило их использовать. За оврагом тянулась мусорка, а за ней неизведанные земли. Любая попытка как-либо использовать это место могла выйти боком: чересчур много пропавших без вести. И ещё больше слухов и городских легенд окутывали это место.
В детстве выход на эту дорогу считался самым страшным приключением. Во-первых, именно здесь пропал Насин одноклассник и ещё две старшие девочки из школы – сёстры Алина и Маша, во-вторых, вылазки к этой дороге были подогреты самими искателями острых ощущений с помощью страшных историй о призраках, монстрах и отшельниках-людоедах. Ну, и наконец, дома после всех этих приключений детей ждала отменная порция ремня.
Сейчас же не было даже страха. Просто дорога вдалеке от людей. И от повседневных проблем. Насе даже подумалось, что сюда можно приходить почаще.
Слева от дороги виднелись скелеты искорёженных автомобилей всех мастей от Феррари до асфальтоукладчиков, старая бытовая техника и груды серого ломаного бетона и красных кирпичей. Под ногами хрустели стёкла, шуршали рваные целлофановые пакеты, и крупные камушки массировали ступни через истертые подошвы ботинок. Нася шла, стараясь цепляться за реальный мир: акцентировать внимание на предметах, фактуре, цвете, запахе, деталях, чтобы как можно реже
