Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Наверное, дело во многом объясняется человеческим фактором. В Кулинде раскопали пару десятков квадратных метров, в том же Чжэхоле не один десяток километров. Наверняка в Забайкалье откопают еще множество динозавров. Чжэхоль тоже не сразу открыл свои богатства. У нас просто нет толпы бедных крестьян, готовых в поисках чуда разобрать холмы на щебенку.
От Читы до Кулинды четыре часа на машине. «Далековато от города жили динозавры. Свежий воздух любили», – смеется геохимик Олег Еремин.
Длинные сопки тянутся одна за другой, на склонах желтеет осенний лес. Дорога вся состоит из поворотов, усыпляет зигзагами. Пейзаж топорщится, как смятая простыня. «Низкогорье, ровного места у нас не найти», – объясняет биолог Олег Корсун.
Небольшая экспедиция ИПРЭК СО РАН едет осматривать Кулинду. К полудню сентябрьское солнце разгорается, туман тает, все заливает ярким слепящим светом, как в операционной. Не зря Забайкалье считается самым солнечным регионом России. Ярких дней здесь больше, чем в пустыне Сахара.
Чем дальше на восток, тем ниже и шире становятся сопки. Они похожи на океанскую волну. Дорога перестает вилять, распрямляется и теперь качается вверх-вниз. Последние сопки стремительно «сдуваются», начинается голая степь. Куда ни глянь, одна и та же картина: беспредельная зеленая ширь и над ней синее небо.
Село Новоильинское, ближайшее к местонахождению Кулинда, пронизано пыльной дорогой. В солнечных пятнах спят ленивые собаки, вдоль заборов бегают свиньи с поросятами. В сельской библиотеке пахнет сыростью и старой бумагой. Единственная маленькая комната заставлена открытыми стеллажами с книгами. На двух полках устроен особый уголок юрского периода, разложены подаренные Синицей окаменелости. Висит на стене красивая реконструкция кулиндадромея: тело в шубе, голый хвост, настороженный взгляд. Рядом плакат в честь Дня Победы. Усатый, нарисованный ребенком солдат недовольно смотрит на динозавра: тот в десять раз больше.
Софью Михайловну Синицу здесь любят и ценят. Говорят, благодаря ей в селе стало интересно жить. Теперь Новоильинское – не просто село, а село с историей. Вокруг деревни как деревни, а тут – динозавр.
Дорога сворачивает в рощу. Высохшая грязь вся покрыта следами копыт. Перед спуском в падь стоит стенд. На нем написано, что дальше начинается особо охраняемая территория с остатками динозавров и редкими видами растений. Как прозвали Кулинду журналисты, «заповедник динозавров». Стенд поставил в самом начале лета геолог Евгений Василенко. «Боялся, что сейчас его не увижу. Коровы подходят и чешутся о стенд, могут повалить», – объясняет он.
Аспирант-геолог, молодой бурят просит разрешения провести обряд и угостить местных духов. Он что-то тихо напевает и разбрасывает по сторонам освященное зерно. Теперь духи не станут вредить экспедиции и, может, подарят хорошие находки.
Сама Кулинда не оправдывает ожиданий. Это просто длинный заросший травой склон, разве что кусты с деревьями поднимаются, словно по линейке, по старым урановым канавам.
Три небольших раскопа не сразу заметишь. По площади они все вместе как двухкомнатная квартира. Березка, под которой Синица нашла первые остатки, зачахла и оплетена жестким, как проволока, сорняком.
Костеносная порода невероятно твердая, молоток берет ее с трудом. Пепельно-серый алевролит покрыт желтой и красной коркой. Никаких костей с ходу не найти. Раскалываешь плиты, а внутри лишь растительный детрит. Порода подчас так густо покрыта линиями ископаемых растений, словно кто-то пытался расписать ручку.
На разломе плитки открывается небольшой кружок, похожий на сердечко. Это «крылатка», чуть меньше зернышка риса. В юрском периоде ее принесло издалека, может быть, вместе с пеплом.
Остатки вулкана Фараон, от которого в Кулинду шли раскаленные облака, отсюда не увидишь, рельеф мешает.
В рощу перелетает сорока, черно-белая, как анхиорнис. По пади рассыпается сорочий треск.
Интересно, а как верещали динозавры? Могли ли трещать по-сорочьи, свистеть по-соловьиному? С современной скоростью открытий не исключено, что скоро мы это узнаем. Наверняка их вокальные способности были разнообразны, как у современных динозавров, у птиц.
С раскопа доносится протяжная бурятская песня. Сорока смолкает. Аспирант спускается вниз и показывает находку: на сколе плиты темнеет фаланга кулиндадромея. Духи Кулинды благодарны за угощение.
Золушки мезозоя
Специалист по крокодилиформам и нейробиологии динозавров Иван Кузьмин откидывается на спинку стула и расплывается в улыбке:
– Загадка! Какого динозавра больше всего любят одинокие пожилые женщины?
Болтовня смолкает. У аспирантов и преподавателей становится задумчивый взгляд.
Кабинет, где они сидят, переполнен костями разных форм и обличий. По коробочкам разложены окаменелые позвонки и зубы, на стеллажах белеют пластиковые слепки черепов. За стеклами шеренги книг и в каждой кости: берцовые, шейные, плечевые, челюстные. Черным поленом на компьютерном столе лежит бедро чукотского гадрозавра, такое тяжелое, что не поднять. В нем дырочка, как от иголки: кусочек вырезали для гистологии, чтобы узнать, как жили динозавры в условиях полярной ночи.
В кресле развалился плюшевый стегозавр Августина, на полку облокотился завропод Бомбалео.
Электронный чайник пышет паром. Из стеклянной вазы поднимается гора печенья, присыпанная конфетами.
– Сдаетесь? Этот динозавр называется тридцатькотопс! – смеется Кузьмин, щиплет бороду и со вздохом добавляет: – Мои шутки никто не понимает. Вот у Павла Петровича отличные шутки.
– Спасибо, – кивает хозяин кабинета Скучас.
– Это же шутка! – радуется Кузьмин, и глаза за круглыми очками весело блестят.
Кафедра зоологии позвоночных Санкт-Петербургского университета занимается изучением динозавровых фаун России. Каждый сидящий за столом пытается разгадать тайны поведения или диеты вымерших позвоночных мезозоя, бьется над тем, чтобы понять, как думали крокодилиформы и что жевали якутские стегозавры.
Почти все задачи теперь решают с помощью сложных компьютерных программ. Ушли в прошлое времена, когда палеонтология ограничивалась промерами костей, а чтобы сравнить кость из Саратова с костью из Канзаса, надо было ехать в командировку или просить гипсовый слепок. Сейчас все изучение связано с компьютерами, а цифровые копии костей и скелетов летают по интернету по всему свету.
Полвека назад арсенал палеонтолога ограничивался стальными иглами для препарирования и штангенциркулями, теперь в его распоряжении томографы, сканирующие микроскопы, 3D-принтеры и еще программа «Амира». «Ее цена – 11 тысяч евро, но она стоит этих денег. Если у вас ее нет, вы ничего не сможете», – разъясняет палеонтолог Аверьянов.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
