себя, друг и если хочешь, возвращайся.
— Ты просила контакты своего брата. Вот, — дает сложенный листок бумаги. — Здесь номер телефона ротного. Матвей твой, сам звонить отказывается.
— Спасибо, — прячу бумажку в карман рюкзака.
Так и сижу, на скамье, глядя в удаляющуюся спину сильного мужика.
Всегда кажется, что жизнь длинная. Я успею все сделать и все сказать близким, в своем окружении. Сейчас такое чувство, что упустила что-то важное.
Трель телефона отвлекает от сумбура мыслей.
— Да, Савелий! Я, у школы. Видела Серого. Он уезжает. Знаешь? Какой вечер? Не хочу идти. Можешь без меня?
Муж звал на какую-то важную тусовку, а мне веселиться не было причин. Не хочу — и все.
Сделав уроки, сижу, листая ленту социальных сетей. Заинтересовало видео, выложенное буквально только что. Громкий заголовок гласил: "Савелий Нестеров не успел обзавестиль женой, а его уже видят в окружении бывшей пассии." Красивая брюнетка повисла на руке у мужа и что воркует ему на ухо. Савелий слушает, кивает и не пытается скинуть эту швабру.
Сомнения — это признак разума. Ты думаешь, анализируя ситуацию. Чтобы много себе не надумала, пытаюсь позвонить мужу. Идут гудки…
— Да? — отвечает женский голос.
Сглатываю. Неприятный озноб проходится по коже. Из меня лезут шипы, оголяя нервы.
— Савелия позови! — голос почти спокоен.
— Деточка, ну ты же понимаешь, что он сейчас занят, — ехидно отвечает Анна.
— Я тебя спросила, чем он занят? — балансирую на грани. — Быстррро дала трубу Нестерову!
В ответ на мое рычание — только гудки. Пытаюсь дозвониться — никто не берет, а потом и вовсе "абонент вне действия сети".
Первое, что приходит на ум: связаться через Шатрову с Костяном. Танька наверняка выудила телефон рыжего красавчика.
— Рита, не пори горячку! Нестеров не дурак, поверь мне, — пытается успокоить друг мужа.
— Костя, он не отвечает… Я волнуюсь. Вот и все, — бурчу, сдерживая слезы.
Всю ночь не спала, глуша кофе и поглядывая на телефон. При звуке открываемой двери, сердце екнуло. Десять утра. Ползу на звук. Савелия покачивает, он держится за стену. Я просто стою и смотрю на него. Поднимает глаза… А там… Сползаю на пол и начинаю всхлипывать.
— Прости, прости меня, любимая! Я не знаю, как так получилось, — ему трудно говорить. — Выпил всего ничего, а проснулся…
— У Анны, — заканчиваю его речь.
— Я бы никогда! — хватается за голову.
— Видела видео, где вы обжимались. Потом звонила тебе, трубку взяла она и сказала, что вы сильно заняты! — почти кричу.
— Почему ты не послал ее сразу? Почему? — подползаю ближе, пытаясь поймать его взгляд.
— Не знаю, — говорит тихо.
— У вас было, да? — поднимаю его подбородок. — На меня смотрррри!
В его глазах плещется коньяк и ужас. Ему дико страшно и настолько же мучительно плохо.
— Савелий, а как же: "я никогда не причиню тебе боли"?
— Прости меня! — вскрикивает с надрывом. — Эта дрянь мне что-то подсыпала. Не мог я, в здравом уме такое сделать!
— Я подумаю, — механически киваю, как болванчик.
Стадия принятия наступила как-то сразу. Остался вопрос: что с этим теперь делать? В прихожей сидят, на полу, два близких человека и боятся посмотреть правде в глаза. Маргарита никогда бы не простила. Перешагнула и пошла дальше. Речь ведь не о том, под чем он был, когда допустил подобное. Он допустил эту ситуацию сам, подпустив к себе бывшую близко.
— Ложись спать, Савелий, — встаю, собирая себя с пола.
— А ты? — пытается протянуть ко мне руку.
— Я с тобой. Просто, спать… И в душ сходи, — оборачиваюсь.
64. Полет нормальный
От напряжения тошнит. Смотрю, как Савва просыпается, моргая и трет глаза. Поворачивает голову и улыбается мне. Реалии жизни врываются и бьют его молотом. Муж вспоминает все. Гримаса пересекает его лицо.
Встаю, накинув халат.
— Ты куда? — хриплый голос.
— Кофе сделаю, — поворачиваюсь. — Савелий, вставай, у тебя куча дел, — голос спокоен.
Работа мысли видна на лице мужа.
— Едешь в лабораторию, сдавать кровь, — сообщаю, какие у него "важные" планы.
— А ты? — не нравятся мне эти просящие нотки.
— Я к Шатровой. Сегодня выходной. По магазинам пройдемся.
Кофе пьем в полной тишине. Я листаю ленту новостей на телефоне. Савелий рассматривает меня.
— Может посуду побьешь, поорешь на меня… Убивает твое безразличие. Риииит, — поднимаю на него глаза.
Кофе кажется горьким, хотя сделала, как обычно: с сахаром и сливками. Почти сутки без сна, а у меня — ни в одном глазу. Сердца пламенный мотор спокойно качает кровь. Кажется, даже бьется через раз. Марго, которая никого никогда не прощала, скребет в грудине, требуя опустить на голову Савелия сковороду. Кошусь на набор ножей и ничего… Я ничего ему не сделаю. Агрессия направлена в другое русло. Я б, на месте его бывшей, бежала, роняя тапки. На что рассчитан этот дешевый развод? Что отдам ей Савелия, перевязанного бантиком. А вот херушки!
Ставлю чашку на стол. Выдыхаю, спуская накопившиеся токсины в организме.
— Не сейчас, — цежу через зубы.
Стоя в ванной, в душе, настигает воображение, от которого долго отмахивалась битой. Капли воды, кажутся стрелами, пробивая насквозь. Моего мужа касалась чужая баба. Стонала под ним. А он… Укусив кулак, сдерживаю крик. Скорее всего, меня отключает.
— Рита, Рита… — чувствую руки, которые меня тормошат и гладят. — Девочка моя, хочешь застрелюсь, только не плачь, пожалуйста.
Тяну к нему руки. Нам обоим нужна помощь. Четко понимаю, что спасение в нас самих. Скулю, прижимаясь к нему. Сознание отлетает. Выгибаюсь, прося большего. Наполнить собой, закрыть и никуда не отпускать. Нас штормит. Савелий, как безумный, повторяет мое имя. На грани взрыва я кричу, что люблю его. Освобождение — вот, что мы чувствуем. Все еще тяжело дыша, вцепившись друг в друга, переступаем какую-то новую грань. Больше чем доверие, больше чем чувство. Я — это он. Не существует разделения. Симбиоз. Если раньше был жгут, который притягивал нас даже на расстоянии, то теперь это металлический трос, вросший между нами.
Нужны ли слова между людьми, которые стали единым целым? Мы одевались, чтобы выйти в мир, помогая друг другу. Застегивая рубашку мужа, думала: насколько красив мой мужчина. Даже не глазами, а каким-то другим зрением оцениваю. Все в нем тянется ко мне. Савва отводит мои волосы назад и цепляет за подбородок. В золоте глаз обожание. Зря одевались. Савелий оттесняет к кровати. Разводит мои ноги. Рвано дышим, чувствуя, что если сейчас не произойдет стыковки, нас разорвет от разгерметизации.
— Я дома. Я в раю, — обхватив бедра застыл, проведя пальцем по губам.
— Полетаем? — сама движусь навстречу.
Пять
