счастливой. Тогда она и роль свою будет играть хорошо, и я не буду чувствовать себя мерзавцем. Но вместо того, чтобы радоваться, она почему-то плачет.
Пересаживаюсь поближе, кладу руку на плечо и слегка притягиваю к себе.
— Мила, я обещаю, что не буду злоупотреблять нашим соглашением, — единственное, что могу ей предложить. — Защиту профинансирую и подстрахую. Мало ли какие проблемы могут возникнуть — можешь во всём на меня рассчитывать.
— Не нужно меня подстраховывать! Я сама! Мне бы только не мешали… — ожидаемо вспыхивает самостоятельностью, убирает руки от лица и тянется к салфетке.
— Хорошо, прослежу, чтобы не мешали… Кстати, у меня для тебя кое-что есть, — лезу в карман за коробочкой из ювелирного. — Смотри.
Мила наблюдает с недоверием, как я достаю её старое кольцо. Лицо преображается. Кажется, она ему действительно рада. Что бы ни случилось у нас в прошлом, с этим кольцом связаны приятные воспоминания.
— Откуда оно у тебя? Это же именно оно, не копия? — спрашивает без дрожи в голосе, будто не плакала несколько минут назад.
— Оно, — надеваю ей на палец. — Всё ещё самое красивое из всего, что продаётся в ювелирном.
— Чудеса… — Мила рассматривает кольцо на пальце и улыбается. — Я его очень любила, до последнего не продавала…
— Видишь, сам бог велел ему вернуться к хозяйке. Вот ещё, — протягиваю тонкий обручальный ободок. — Для порядка.
Она кивает без энтузиазма и подставляет палец.
Хочу её радовать. Хочу видеть её улыбку. В этом нет ничего странного — мы вживаемся в роль, которую нам предстоит сыграть. До визита Вайнштейна остаётся не больше месяца. А мне до того нужно пару раз появиться с женой на крупных мероприятиях, чтобы сплетни о нашем воссоединении успели улечься до приезда старика.
Но первым делом я должен привести старую-новую жену к родителям. Единственный человек, который в курсе моих планов, — отец. Он тоже поддержал идею не распространяться даже внутри семьи о фиктивности этого брака. Пусть мама и сёстры думают, что у нас всё по-настоящему.
В конце концов, распавшиеся пары иногда воссоединяются. В этом нет ничего неестественного. Пиарщики советуют признавать, что в прошлом мы совершили ошибку, испугавшись кризиса в отношениях. Но со временем поняли, что жить друг без друга невозможно.
Именно с такой позиции я уверенно преподношу новость о нашем браке на семейном ужине.
Глава 18
Эмилия
Самое сложное в моей нынешней роли — смотреть в глаза родителям Влада и улыбаться. Я всегда уважала свекровь и хорошо к ней относилась. В своё время она дала мне массу очень ценных советов и помогла интегрироваться в их семью. Я не чувствовала себя тут чужой, хотя поначалу казалось, что Розовские и Грозовы — с какой-то другой планеты и сделаны из совершенно другого теста.
А теперь я должна врать Людмиле Аркадьевне, и от этого на душе паршиво. Кажется, она видит меня насквозь и интуитивно чувствует, что мы её обманываем. Хочется под землю провалиться. Но я пытаюсь вживаться в свою роль.
Почему Влад не посвятил близких в свои планы — не знаю. Неужели боится, что они его как-то могут выдать? Что за странные тайны?
В истории с нашей женитьбой столько вопросов, что мозг от них готов взорваться. И сколько ни думаю, ответов на многие не нахожу. Приходится додумывать, но ничего не стыкуется.
Мы приезжаем в особняк Розовских на традиционный субботний ужин. Стол, как обычно, накрыт в зале. В интерьере большого помещения с панорамными окнами за четыре года ничего не поменялось. Всё та же демонстративная роскошь на грани вычурности. Я хоть и историк, но мне не нравится, когда в наши дни интерьер отделывают в стиле ампир. Изобилие золота режет глаза, оно кажется неуместным.
А светлая мебель в доме, где много детей, в любой момент рискует быть разукрашена в африканском стиле. Мой художник обожает рисовать на стенах. И сколько ни объясняю ему, что так делать нельзя, — как будто не понимает.
Интерьеры дома Грозова немного иные — в английском стиле. Когда-то особняк казался мне богатым и величественным, изобилие дерева создавало ощущение тепла и дорогого уюта. Но сейчас тёмные цвета давят на психику. Вероятно, Влад тоже не в восторге, поскольку затеял в доме капитальный ремонт. И пока до нашей части он не добрался, настенная живопись условно не запрещена.
Квартира, в которой мы с Владом раньше жили, не имеет ничего общего с этими особняками. Она отделана под хай-тек: много стекла и металла выглядит очень современно, но порой пугает своим холодом. Впрочем, именно этот стиль наиболее соответствует характеру Розовского, его прохладному высокомерию и железной безапелляционности. Не удивлюсь, если новый дизайн дома, доставшегося ему от деда, будет тоже в ультрасовременном ледяном стиле.
За семейным столом Розовских — родители и сёстры моего фиктивного супруга с мужьями. Их дети разбрелись по дому. Старшие где-то играют в приставку. До нас долетают лишь отголоски музыки и эмоциональные выкрики детворы. Няня с младшими ушла в детскую, чтобы они не мешали взрослым, и взяла с собой Жорика.
Сижу как на иголках. Волнуюсь из-за сына. Справится ли с ним неподготовленная няня? Одно дело — спокойные дочки старших сестёр Влада, и совсем другое — мой непоседа. Только бы он не нашёл где-нибудь фломастеры…
Чувствую себя не в своей тарелке — все взгляды направлены на меня, все разговоры — лишь о нашем воссоединении. В интонациях слышится неодобрение и даже возмущение. Они меня больше не принимают…
Можно даже подумать, что Влад женился на мне, чтобы позлить родственников. Кто знает, какими стали их отношения за четыре года?
— Влад, не понимаю, когда вы успели сойтись, если ты ещё месяц назад на юбилее у Карпенко был с Валерией? — ехидно удивляется Татьяна — самая старшая сестра. Она всегда меня недолюбливала и считала недостойной их семьи.
Я молчу. Муж тоже большую часть замечаний пропускает мимо ушей или отвечает малозначительными фразами. Ему виднее, как нужно общаться с роднёй. Я за годы развода от них отвыкла. Их настороженность понятна: они, вероятно, ожидали, что он приведёт домой Валерию, а тут я — как снег на голову. Ещё и с ребёнком. Когда мы только пришли, в сторону Жорика никто даже не посмотрел.
— Как твоя диссертация, Эмилия? — обращается ко мне свекровь, меняя тему разговора.
Отвечаю осторожно, чтобы не грузить присутствующих излишней информацией. Я — молодец, кто бы что ни говорил. Несмотря на уйму бытовых проблем в моей непростой жизни матери-одиночки, я успешно оканчиваю аспирантуру. Диссертация
