уже был не тот Таланин, которого я знал.
Было видно, что он мучается от чего-то, но никак не может это сформулировать.
– Я устал, – сказал Таланин.
– От чего? – спросил я.
– Понимаешь, Ян, это же все, – он обвел глазами комнату, – то, чего я всегда хотел. Не хожу на работу, а денег до хуя. Постоянно путешествую, из Индии, Тибета и Непала не вылезаю. А на душе, сука, тоска.
– Совсем охуел, – сказал я и налил нам еще по рюмке.
– Да, – согласился Таланин. – У тебя-то как дела?
– Как всегда.
– Написал книгу?
– Нет.
– А чего?
– Ответ на один вопрос никак найти не могу, а без ответа она не получится, – сказал я.
– Какой?
– Что такое любовь?
– Пиздец, – сказал Таланин.
– Согласен, – я опрокинул в себя рюмку. – Любовь – это пиздец.
– Вот тебе и ответ, – сказал Таланин.
Глава 87
Мы стояли с Таланиным напротив витрины магазина «Азбука вкуса». Таланин держал в руках уже пустую бутылку пива.
– Это не «Магнолия», – сказал я ему.
– Монголия? – спросил Таланин.
– Монголия, хуй с ней.
– Да, не Монголия.
Он посмотрел на меня с такой тоской в глазах, что мне захотелось курить. Я достал сигарету. От первой затяжки продрал кашель.
Таланин подбрасывал в руке бутылку.
– Ебись конем Чингисхан, – сказал он.
– Пойдем еще возьмем?
– Пойдем, – сказал Таланин и выбросил бутылку в мусорку.
– Как у тебя с работой? – спросил Таланин, когда мы вышли из магазина.
– Туго, – ответил я.
– Ищешь?
– Ищу.
– Давай я тебе буду платить?
– Как это?
– Хочу интернет-магазин сделать, вот ты мне и сделаешь и админить будешь, а я тебе зарплату.
– Согласен.
И Таланин платил мне зарплату три месяца. А потом уехал в Индию. Больше я его не слышал и не видел.
Глава 88
Нелли сказала, что ей, конечно, со мной очень хорошо и она меня безумно любит, но в Подмосковье ей ездить надоело. Поэтому либо я до ноября нахожу деньги и снимаю квартиру в Москве, либо мы расстаемся.
– Хорошо, – ответил я на это и почувствовал острое желание куда-нибудь смыться.
В интернете нашел объявление, что в буддийский ретритный центр где-то в еще более глухом Подмосковье, чем мое, требуются карма-йоги. «Пиздец формулировочка», – подумал я и начал гуглить, что это такое.
Оказалось, это те, кто хочет поправить себе карму и бесплатно поработать на благо ретритного центра и буддийской общины.
Карма у меня уже давно погнулась, поэтому я собрал рюкзак, сел на электричку и отправился становиться Буддой.
Меня поселили в импровизированной гостинице в двухместном номере с другим таким же желающим поправить карму. Дима Краснов. Мой ровесник, только раза в два меня больше. Какой-то совсем огромный. Не толстый, именно огромный. Бывают такие люди, которые своим существованием заполнят все возможное пространство. Даже когда он просто говорил, с ним становилось тесно.
Нам поручили покрасить номера в этой гостинице. Времени – месяц. Через месяц должен приехать какой-то крутой учитель, всех просветлит, и никто после смерти в ад не попадет.
Меня это устраивало.
Глава 89
Краснов оказался человеком нервным, но работящим. Каждый раз к обеду он говорил: «Да заебало нахуй все, жрать хочу».
Спорить с ним было невозможно, поэтому работа останавливалась, и я переживал за свою карму. Как она там? Выправляется, нет?
В ретритном центре был главный. Мальчик в обтягивающих рваных джинсах, очочках и с модной прической. Краснов иногда странно на него смотрел и говорил: «Если сюда в ближайшее время не приедут какие-нибудь телки, я его выебу».
Наша связка с Красновым не нравилась мальчику. Во-первых, потому что каждый вечер, как только садилось солнце, мы разжигали костер, жарили шашлык и бухали. Во-вторых, к нам присоединялись все, кто был в ретритном центре, а по плану они там должны были просветляться. Мальчик не понимал, что путь к просветлению тернист и никогда не знаешь, что именно является путем.
– Вы тут поосторожнее будьте, – сказал нам мальчик, когда мы в очередной раз запалили мангал.
– А чо? – спросил Краснов.
– У нас тут женщина сумасшедшая по лесу вокруг забора бродит.
– Зачем? – спросил я.
– Мы ее выгнали. Она с катушек спрыгнула. Но домой она не уехала. Живет теперь где-то в лесу в палатке.
– А как же сострадание? – спросил Краснов и как-то так вскочил на этом вопросе и подался вперед на мальчика, что я начал переживать за здоровье последнего. – Сострадание как? – уточнил Краснов.
В этот момент он очень походил на Будду. На его гневную эманацию. Мне захотелось его нарисовать или сфотографировать.
– Дим, выпьем? – сбил я Краснова и увидел неподдельную благодарность в глазах мальчика.
«Долго мы тут не протянем», – подумал я.
– Пидорааааасы! – раздался вопль откуда-то из-за забора.
Глава 90
На следующий день приехали бабы. Две. Краснов воспрянул. Краснов из тех мужиков, что не оставляют другим шансов. Он слишком большой и слишком прекрасный. Мне кажется, женщины в его присутствии познают свою первобытную природу. Им тут же мерещатся мамонты, пещеры и бдсм времен каменного века.
Дамочки приехали познать бесконечность, но в конце первого же дня пребывания стало понятно, что ничего, кроме хуя Краснова, они не познают. Несмотря на конкуренцию, что составлял Краснову местный повар.
Готовить повар не умел. Он умел бухать, как не в себя, зато носил волосы в хвост и индийскую рубаху с огромным санскритским «Ом» на спине.
Когда скрывалось солнце, повар садился под самой большой сосной и начинал читать ЧОД. В оригинале – это древняя тибетская практика по искоренению собственного эгоизма. Но повару больше всего нравилось, что в этой практике используется бубен и кость, приспособленная под то, что в нее можно дудеть.
Дамочкам это очень нравилось. Кость. Бубен. Длинные волосы в хвост. Луна, блять! Сосна! Но все это не имело значения, когда появлялся Краснов. Была в нем какая-то первобытная сила, против которой любой бубен бессилен.
Повар Краснова ненавидел, потому что понимал – пока здесь есть Дима Краснов, повару ничего не светит. Ни просветления, ни пизды заветной.
Глава 91
Удивительные персонажи здесь обитали. Такое можно увидеть только в межсезонье, когда в ретритном центре нет никаких монахов, докторов тибетской медицины или еще каких-нибудь йогинов. В их присутствии и когда здесь полно народу, они не выходят на территорию без четок, постоянно бубнят под нос мантры, а если к ним подойти и спросить сигаретку, закатят глаза и скажут: «Ом». Сейчас они
