конца леса. Но это не принципиально. Насколько хватит сил. Просто не думать. Просто переставлять ноги.
Как странно, дорога поворачивает и виден замок. Высоченные стены, не перепрыгнуть, не перелететь. Шпили на башнях. Вот где обитает длинноволосое сиятельство.
Дойти или лучше здесь остаться? Раз уж так получилось, то можно попробовать дойти.
— Что тебе здесь нужно? — спросил молодой стражник, выставив вперед алебарду.
— Господин граф меня ждет.
— Его сиятельство господин граф не ждет никаких оборванцев.
— Ну и ладно.
Дин и не рассчитывал, что его пустят. Теперь осталось только выбрать, где лучше подохнуть. Прямо здесь, перед воротами или отойти к стене.
У стены снег. Нет, холодно. Значит у ворот.
Дин закрыл глаза. Больше не нужно ничего делать. Можно наконец-то отдохнуть. Мрак, обступивший его, был теплый и мягкий, как бархат.
Он очнулся во дворе замка. Рядом топтались стражники — и сам сиятельство тоже здесь.
— Ты зачем притащил сюда свое ухо? Думаешь, его можно пришить?
Дин разжал кулак. Действительно, все это время он зачем-то тащил свой обрубок.
— Ваше сиятельство, вы сказали найти вас через пять недель. Я нашел.
Сам не зная почему, Дин заулыбался. Улыбка дико смотрелась на его окровавленном лице.
— На твое лечение уйдет больше, чем ты в состоянии заработать.
— Ага.
Дин вдруг уверился, что теперь в его жизни все хорошо, хотя только что с этой самой жизнью уже простился. Стражники подхватили его под руки и куда-то потащили.
— Господин граф, а с этим что делать?
Перед Рином стоял молодой стражник, неуверенно держа на ладони отрубленное ухо.
— За ворота выброси. Мне тут только всякой падали не хватало. Дин!
Дин, висящий на плечах сопровождающих, оглянулся.
— Для начала контракт на полгода, — произнес длинноволосый, — потом посмотрим. И прекрати лыбиться, меня это бесит!
Сон феи (цикл «Контора господина Шенки»)
— Пошли, пропустим по пиву.
— Я не пью пиво.
— Сноб хренов.
Мы стояли на станции метро, среди толкотни и гама, и Глеб зачем-то настойчиво звал в кабак. Мы никогда не были друзьями — так, сослуживцы. Здоровались, когда встречались, не более того.
Из тоннеля потянуло ветром. Приближался поезд, который, видимо, опять придется пропустить.
— Да пошли. Хорошее место, пиво свежее. Чего тебя домой так тянет? Жена ждет, что ли?
Никто меня не ждал. Но время позднее, я весь день бегал, как собака, высунув язык. Ехать домой минут сорок с двумя пересадками. Хотелось есть и спать, но уж никак не пиво.
— Пошли! — Глеб потянул меня за куртку.
— Отстань! Никуда я не пойду.
Из тоннеля показался поезд.
— Ну и черт с тобой.
Глеб сделал несколько шагов вперед и спрыгнул на рельсы.
Заскрежетали тормоза. Тонко и страшно закричала женщина. Началась суета и давка. Кто-то лез вперед, посмотреть, что произошло. Кто-то, наоборот, старался отойти как можно дальше. Я стоял, прижавшись спиной к стене. Ладонь лежала на белом мраморе, и было удивительно, как он остается холодным, когда вокруг маленький локальный ад.
Поезд протащило до середины платформы. Вышел машинист, лицо его было даже белее мрамора, и полез на рельсы.
— Вот же стервь убогая! — мужик в брезентовой куртке толкнул меня в бок. — Ну почему сейчас? Почему не под следующий паровоз? Как я теперь домой-то попаду? Сколько его там соскребать будут? Как думаешь, а?
— Часа два, наверное.
— Вот же сволочь бестолковая! Не мог другое время выбрать. Обязательно нужно, когда люди торопятся. Эх!
Зазвонил телефон. Я его еле услышал.
— Да?
— Тай, ты где?
— В метро.
Вообще-то меня зовут Дмитрий Тайнинский. Тай — это производное от фамилии.
— Почему так шумно?
— В метро всегда шумно, — попробовал съехидничать я. Хотя зря. Все-таки я говорил сейчас с Феликсом, вторым человеком в нашей конторе. Если первым считать господина Шенки.
Мужик в брезентовой куртке продолжал что-то обиженно бубнить.
— Я знаю, как бывает в метро, — холодно ответил шеф, — что происходит сейчас?
— Костров бросился под поезд.
— Немедленно возвращайся.
— Хорошо.
Домой мне в ближайшее время все равно не попасть.
Я выбрался на поверхность. С неба сыпалась водяная пыль, которую и дождем-то не назовешь. Но приятного в ней тоже мало. Осень, вторая половина октября. Ничего не поделаешь.
Матово мерцали фонари. Я поднял воротник куртки, мимоходом пожалев, что не ношу шарф, закурил и пошел через мокрую площадь.
У нашей конторы два офиса. Один в Сити, конечно же. В стеклянно-бетонном поднебесье с видом на Москву-реку. Там сидят все службы, там принимают всех посетителей.
И есть еще один. Небольшой двухэтажный особнячок, затерянный в московских переулках. В нем не бывает посторонних. И большинство тех, кто сидит в высокой башне Сити даже не догадываются о его существовании.
— Ты, вроде, сегодня уже уходил, — съязвил охранник у резных кованых ворот.
— Вернули, — буркнул я.
— Что-то произошло?
— Да хрен его знает.
Охраннику-то хорошо. У него смена закончится, и он свободен, как сопля в полете. А я даже чай не могу попить. И Глеб этот не мог другое время найти.
— Почему так долго? — воскликнула Тоня, секретарь Феликса. — Шеф уже спрашивал.
Долго, потому что курил у метро. А потом еще за сигаретами заходил.
— Тонь, а чаю можно? С сахаром. Горячего.
— Иди уже, сейчас сделаю. Стой! Куртку сними.
— Да ладно, я…
— Куртку снял и вали в кабинет, ясно?
Конечно, безопасность шефа превыше всего.
Феликс сидел за столом и что-то быстро печатал. При моем появлении резко захлопнул ноутбук.
— Ты какой-то недовольный, — заметил шеф.
— С чего бы? — делано изумился я. Время подбиралось к девяти вечера, домой я попаду неизвестно когда, а жрать хотелось уже сейчас. Оставалась смутная надежда на чебуречную у метро, которая, кажется, работала круглосуточно.
— Что там в метро произошло?
— Да ничего такого.
— Давай с самого начала.
Если с самого начала, то я вышел за резные ворота. Пожелал охраннику спокойной ночи. Тот недобро фыркнул мне в спину. Собирался дождь, но я наивно понадеялся, что успею добраться до дома. И даже заскочить в магазин, купить пельменей или что-то вроде того. Метров за сто до входа в подземку меня поджидал Глеб Костров. Во-первых, мы действительно никогда не были друзьями. Во-вторых, он работал в первом офисе, и здесь ему делать было абсолютно нечего.
Поэтому предложение пойти в кабак выглядело странно.
— Ну и когда в пятый раз я сказал, что никуда не пойду, он просто шагнул с платформы под поезд. Совершенно спокойно.
— Он был пьян?
— Нет.
— Наркотики?
— Без понятия.
— Психовал?
— Немного нервничал.
— Насколько немного?
— Как будто
