плюс пятьдесят пять тысяч рублей. Откуда у отца такие деньги? Что за работу он выполняет, раз так запросто скинул такую сумму? Я пока не знал, что с ними делать — и, пожалуй, в тот момент больше всего хотелось пропить.
Пока летели через всю страну, ловил новости. «Подписано перемирие с Японией». «Уссури, Камчатка и Курилы возвращены в родную гавань». «Чета Великих Драконов, судя по всему, решила остаться на несколько лет». «Сообщается, что будут вестись переговоры о условной границе зон влияния в Аустралии с разделением по сто сорок седьмой параллели».
Весь военный конфликт уместился в даты моей затянувшейся командировки — что ж, очень удобно.
Сид молчал, уткнувшись у иллюминатор. Он сразу понял, что ему стёрли память, и понял, что мы что-то скрываем, но допытываться не стал. Князь несколько раз распивал чай вместе со мной и Самирой, спрашивая о произошедшем.
— Грифоны, говорите? Плотоядный цветок? Очень интересно!
Но иногда мы оставались с Самирой наедине. Странно и страшновато, но страсти стало сильно меньше — и не только к меня к ней, но и, похоже, у неё ко мне. Мои чувства к ней окончательно превратились в ровные чувства к близкому человеку, с которым пережил много разного.
От Аллы всё-таки пришло короткое и тревожное сообщение:
«Прости. Надо встретиться и поговорить».
Другой бы после характерного «поговорить» погрузился в уныние и тревожные мысли — у меня на это уже не было сил. Тем более рядом была Самира.
— Ты будешь говорить с Аллой? — спросила она, словно почуяв — а может, и подсмотрев в телефон.
— Буду, — сказал я.
— А что?
— Решим на берегу.
Когда же я оставался один, я снова и снова читал сообщение, стирал и набирая ответ. В итоге диалог вышел следующий:
«Нинель Кирилловна: Въ новостях сказали, что вы спаслись вместе со своей любовью. Я даже не знаю, любить мне вас теперь, или ненавидеть.»
«Я: Отъ любви до ненависти одинъ шагъ. Я всё ещё очень жду встречи».
Треугольник. Проклятый треугольник и тут — а я в центре.
Часть III
Хозяйка Медной горы. Глава 21
Часть III. Хозяйка Медной горы
Глава 21
Рядом с домиком Сида обнаружилась просторная веранда с летней кухней из ещё пахнувших хвоёй столбиков, а также новый контейнерный домик — видимо, та самая комнатка Ростислава. Самого троюродного брата моего пока ещё не было видно.
— Зацени, барь, вот здесь завязи, персики будут, — тут же бросился мне показывать садоводческие успехи Сид. — А арбузики видел? Молодец Эрнесто! Всё хорошо поливал.
— Как у него дела?
— На уроках сейчас. Детишки его любят. Порывался ехать со мной. Сказал, что персики и преподавание важнее.
Мы прилетели в обед понедельника, двадцать четвёртого мая. Распрощались с Самирой в аэропорту — она поехала не в квартиру, а к родителям. Прорывались с боем — стайки журналисток преследовали нас, начиная ещё с фойе дворянского зала аэропорта в Тюмени, куда мы вышли размяться на дозаправке вместе с князем. В том случае охрана князя их смог отогнать, а дальше по маршруту на элит-такси — уже нет. Подстерегли на стоянке, окружали такси на перекрёстках, стучали по стеклу микрофонами, светили вспышками в лицо. Последняя парочка подкараулила меня у въезда в коттеджный посёлок, но мордовороты Голицыных тут же отвернули их подальше.
Отзвонился Корней Константинович:
— Что, журналисты не достают?
— Достают.
— Ага. Может, тебя отправить куда подальше? Чтобы поутихло. Я ведь могу, тут лежит один заказик.
— Корней Константинович! — не выдержал я. — Спасибо, конечно, но дайте отлежаться, блин.
На удивление, он быстро согласился.
— Ладно, ладно. Отгулы — три дня. Потом заявление подпишешь, так и быть. Там тебе надо будет ещё с тайной полицией пообщаться тем более. Пузырь тебя дожидается.
— Куда хоть командировка?
— Да скукота — на Урал, в горы. Самое то. Ладно, всё, давай, мне тоже надо ехать.
Слегка прибрался, найдя под кроватью носок Аллы, завалился на кровать. Но отдохнуть не успел — в ворота позвонили. И я уже догадался, кто это.
— Эльдар, привет. Надо поговорить…
Алла была одета в чёрный цвет. Внутри шевельнулось, что-то защемило, и в то же время освежились старые чувства. Вспомнилось, как до злополучной командировки после работы открывалась дверь, я хватал её в охапку и нёс в кровать.
В итоге я снова потянулся, чтобы обнять, и она тоже бросилась мне на шею, но целовать не стала, положила подбородок на плечо. Я почувствовал, что от неё пахнет алкоголем — совсем слегка, но ощутимо.
— Я думала, что ты умер, я сразу это почему-то решила и поняла, ещё до новостей! — затараторила она.
— И ошиблась, получается?
— Ошиблась! Я ошиблась! Прости меня!
В голосе были слёзы, она отпустила объятия и опустила взгляд. Такой взволнованной я её ещё не видел. На самом деле — и я волновался, потому что именно сейчас следовало рассказать всё, что случилось у нас с Самирой.
— Не за что прощать.
— Есть за что. Я… у нас была командировка…
— Лукьян? — сразу предположил я.
— Нет. Коскинен. Он…
Наверное, стоило промолчать. Объективно Коскинен был круче меня, по крайней мере меня прошлого, уехавшего: три навыка в тридцать лет, более богатая семья, больше опыта в жизни. В этой жизни, разумеется, у него она была одна, и сравнивать приходилось с моей текущей жизнью.
Я не был уверен, что всё ещё испытываю чувства к ней, но ревность ущипнула меня где-то под грудиной.
— Он обладает навыком внушения. Я помню.
— Обладает! Но он ничего не применял. Я бы почувствовала. Я сама к нему в номер пришла. Я немного выпила, мы говорили, это был мой внезапный порыв, я думала, так лучше получится забыть тебя, но что-то нихрена не вышло. Такая дура, дура!
— Прекрати. Тем более… — я задумался, стоит ли мне говорить, и всё же озвучил. — Мы квиты.
— Я знаю! Мне сейчас звонила Самира. Но это-то Самира… Она красивая слишком, и давно тебя любит, я знаю. И вы, типа, были в плену. А я сама, добровольно!.. Как последняя…
Тут, честно говоря, слегка опешил. Реакция на факт моей измены вне всякого сомнения должна была быть другой. То ли это была такая умелая игра, то ли подобное поведение молодых парней считалось нормой, то ли корыстные побуждения оказались сильнее совести. Признаться, я даже подумал, не могла ли она как-то узнать о пятидесяти тысячах, упавших на кошелёк.
Но, возможно, всё объяснялось и проще. Возможно, она действительно меня любила и ждала, и её чувство вины оказалось сильнее моего.
— Ты стал сильнее, — сказала она. — Я помню, как от тебя фонило, сейчас сильнее… Аж жжётся. Так ты на меня не обижен?
— Ну, я ожидал чего-то другого, но отчасти ты облегчила мои душевные муки. Потому что для меня всё это было проблемой, сейчас проблемы нет.
— Спасибо, Эльдар. Ты… самый лучший. Но мы же в итоге… расстаёмся?
— Исходя из ситуации — это выглядит логичным, — вздохнул я.
— Но мы же…
— «Останемся друзьями»? — я усмехнулся. — Терпеть не могу эту формулировку, но, конечно останемся. Помпезно жечь мосты за собой и объявлять бывших врагами любят только максималисты, а я не максималист.
— Хорошо… А я смогу ходить на чай? И общаться с Софьей?
— Ну… посмотрим. Общаться я ни с кем не запрещаю.
Она снова коротко обнялась и побежала обратно. Я вспомнил и окрикнул:
— Я твой носок нашёл, вернуть?
— Оставь на память! Ну, или принеси в контору.
— Такси, может, вызвать?
— Да не! Пешком.
Дверь закрылась. Немного сгладило впечатление от разговора извещение на мобильном телефоне, пришли дивиденды по акциям и какие-то не вполне ясные перечисления — ещё на полтысячи рублей. Зайдя в биржевой раздел, я понял, что пропустил идеальный момент, чтобы заработать — во время кризиса и перелёта драконов все акции сильно падали, а сейчас резко росли. Но, увы, доступа к банку или мобильнику у меня в разгар всех этих событий не было.
Отдохнуть я так и не смог — следом за ней принялись ехать гости. Первыми явились Осип Волкоштейн-Порей, незнакомый мне
