— Зачем ты это сделал? Почему солгал?
Он вздыхает и проводить рукой по волосам.
— Потому что я знал, что это единственный способ, чтобы ты меня отпустила.
Господи.
Слезы жгут, горло сводит в спазме.
— Ты так сильно хотел избавиться от меня, что солгал, сказав, что переспал с другой, хотя это была ложь? — мои руки охватывают грудь, пытаясь притупить боль.
— Я не хотел от тебя избавляться, Кам. Я считал, что поступаю правильно, в тот момент.
— Обманывать меня это правильно?
— Это было не то, что я планировал. Ты снова заговорила об уходе из Джульярда, и я запаниковал.
— Снова? Это был первый раз, когда я вообще заговорила об уходе из Джульярда!
Он медленно качает головой, не сводя с меня глаз.
— Ты намекала на это месяцами.
Правда?
Мне нравилось учиться там, но Зевса я любила больше. Постоянно находиться вдали от него становилось все труднее и труднее, затмевая мои чувства ко всему остальному.
— Это было тяжело – все время быть вдали от тебя, — произношу свои мысли вслух. — Но я была готова терпеть, пока мы не вернемся к тому, что было раньше. Ты был единственным, кто ушел.
— В этом все и дело. Все не могло быть, как раньше. Наши жизни менялись, и нас тянуло в разные стороны. Я не мог позволить тебе бросить Джульярд ради меня. Не тогда, когда я не мог дать тебе того, что ты заслуживала – всего себя. Из-за постоянных тренировок, боев и строгого режима, в котором я находился, это казалось невозможным. И Марсель всегда зудел из-за тебя. Говорил, что ты отвлекаешь меня. Влезал в мою голову, говоря. Что если я хочу чего-то добиться, то мне нужно сосредоточиться только на одном – боксе. После каждого нашего телефонного разговора, он говорил. Что я не в порядке. Что я отвлекаюсь. И он был прав. Ты помнишь, как я получил это? — он трогает шрам на брови.
— Конечно, помню.
Зевс приехал навестить меня, когда у него появилось свободное время, после первого большого боя на Олимпийских играх. Мы были в клубе. Один парень приставал ко мне. Зевс, словно увидел красную тряпку. Возник спор. Началась драка. Парень схватил бутылку пива и ударил ею Зевса. Я никогда в жизни не видела столько крови, а я наблюдала за его боями с пятнадцати лет.
Доктор сказал, что ему очень повезло, что он не потерял глаз.
— Марсель хотел, чтобы ты ушла. Это была не твоя вина. Я понимал. Но он сказал, что этого никогда бы не случилось, если бы я не был с тобой. Он сказал, что я пускаю под откос свою карьеру из-за тебя. Что у меня есть шанс изменить жизнь моей семьи, но, если я буду продолжать в том же духе, этого никогда не случится. Я все испорчу. Он влез мне в голову, и я позволил ему это сделать.
— И я чертовски сильно волновался за тебя все это время, потому что ты была не довольна нашим положением, а я ничего не мог сделать, чтобы исправить это. Я мог бы бросить бокс и вернуться домой. Но что бы я тогда делал? Работал бы на каком-то дерьмовом заводе до конца своих дней? Мне нужны были деньги, чтобы содержать Ареса, близнецов и отца. Я был в ловушке, Кам. И чем-то нужно было жертвовать.
— И ты пожертвовал мной.
Я обхватываю себя руками еще крепче.
— Я считал, что без меня тебе будет лучше, — тихо говорит он. — Я думал, что если я пожертвую своим счастьем, отпустив тебя, то поступлю правильно по отношению к своей семье. Ты бы забыла меня. Двигалась бы дальше, построила бы великолепную карьеру балерины.
— Но потом, когда я увидел тебя в клубе, той ночью, танцующей на том гребаном подиуме, с этим засранцем, который пытался тебя облапать… — он тяжело вдохнул. — Ты должна была выступать на лучшей сцене Нью-Йоркского городского балета, черт возьми. И сразу же после этого, я понял, что я облажался.
— Но, когда приехал сюда и узнал о Джиджи… Господи. — Он хватается за шею, откидывая голову назад и устремляя взгляд в ночное небо. — Я отказался от тебя. И все это было напрасно. И, что еще хуже, я упустил четыре года жизни моей дочери.
Я не знаю, что ответить, поэтому ничего не говорю. В моей голове ураган всего того, о чем он мне сейчас рассказал.
— Кам… — он мягко произносит мое имя, привлекая мое внимание к его глазам.
То, что я вижу в них, останавливает этот ураган мыслей. Он придвигается ближе ко мне, оставляя между нами считанные сантиметры. Я чувствую тепло его тела. Мой пульс скажет, словно сумасшедший.
— Отпустить тебя было самым трудным, что мне, когда-либо приходилось делать. — Его голос грубый, хриплый. — Тяжелее, чем смотреть, как тело моей матери опускали в могилу. Я так сильно любил тебя, Голубка. И до сих пор люблю. Я никогда не переставал любить. И я провел последние пять лет, скучая по тебе.
Его слова касаются всех ран и ушибов внутри меня, как успокаивающий бальзам. Но я не могу позволить ему снова проникнуть внутрь. Это слишком.
Все это.
Паника сжимает мою грудь, словно тиски.
И когда он протягивает руку, чтобы коснуться меня, я отступаю назад, снова обнимая себя за плечи.
— Слишком поздно, Зевс. Мы теперь другие люди. Я другая.
Он качает головой.
— Ты все та же. Ты все еще моя маленькая Голубка.
— Я…ты не справедлив. Ты не можешь говорить мне все эти слова. Как я могу верить хоть одному из них? Ты признаешь, что солгал мне о такой ужасной вещи, как измена.
— Это единственный раз, когда я тебе солгал.
— Честно говоря, я уже не знаю, чему верить. Кажется, ты только то и делаешь, что бросаешь в меня бомбы, а потом уходишь, оставляя меня разгребать последствия сего.
— Просто верь, что я люблю тебя. Что я хочу тебя. И я никуда не уйду.
— Да, пока ты не исчезнешь, на несколько недель, чтобы тренироваться перед боем с Димитровым.
Он преодолевает пространство между нами, которое я только что создала, и оказываюсь прижатой спиной к крыльцу.
— Я не оставлю ни тебя, ни Джиджи, Голубка. Я здесь, чтобы остаться. Где бы ни были мои девочки, я буду там. Порт-Вашингтон теперь мой дом. Вот почему я покинул отель и снял квартиру.
Мое сердце замирает и тянется к нему. Он ни разу не упоминал, что ищет жилье. Я просто предположила, что он останется в отеле ровно до того момента, как ни придёт время тренировок перед боем.
Он говорит такие правильные вещи. Делает правильные вещи. Все то, чего я так жаждала от него много лет назад. Но теперь…слишком поздно.
Я не могу снова рисковать своим сердцем. Теперь мне нужно думать о Джиджи.
Я набираюсь твердости, возвожу стены и выскальзываю из ловушки, между крыльцом и его телом.
Его тело следует за моим.
— Это действительно замечательно. Ради Джиджи. Но не делай ничего ради меня, Зевс. Потому что между нами ничего не может быть. Я больше не доверяю тебе.
