Этот вопрос возник сам по себе, как само собой разумеющиеся, будто бы иначе просто не могло быть.
– Я думал ты начнёшь именно с этого, – смеялся он. – Признаюсь честно, твоё беспокойства меня даже немного растрогало.
В ней медленно начинала закипать злость от того, что она вновь ошиблась и сама пришла в ловушку к тому, кто ждал этого.
– Чего я хочу, – протянул он. – Чтобы ты страдала, – юноша сказал это совершенно спокойно и чрезвычайно легко.
Он нагнулся чуть ближе над столом, приближаясь к её лице.
– Я хочу, чтобы вы все страдали, чтобы каждой клеткой своего бессмертного тела ощущали, какие вы ничтожные, как вы не можете сделать абсолютно ничего, чтобы меня остановить, как вы пытаетесь выбраться из тины ошибок, которые создали, вот чего я хочу, Ева, – молодой человек очаровательно улыбнулся, словно ребёнок. – И когда вы будете измучены, повержены и станете ненавидеть себя – я убью каждого из вас, медленно, мучительно и улыбаясь той улыбкой, которой улыбались вы, когда погиб мой отец.
Девушка резко схватила лежащую рядом вилку, в попытке вонзить её в тыльную сторону ладони Влада, но там погнулась и обожгла девушку, как только приблизилась к коже юноши. Он улыбнулся и откинулся на спинку дивана, проводя рукой по волосам, показывая, насколько для него это просто.
– И тебе меня не остановить, – он отрицательно покачал головой. – Всё, что ты можешь, это лишь смотреть, как я разрушаю всё, что тебе дорого.
– Предприниматель Татьяна Соловьёва была найдена час назад мёртвой на обочине трассы, у полиции нет подозреваемых, – проговорил стеклянный голос с экрана телевизора.
Ева моментально посмотрела на экран, где тело накрытое простынёй, грузили в машину скорой помощи…она вновь перевела взгляд на Влада.
– Игра началась, – подмигнул он. – Уже минус два.
С этими словами он исчез, дыхание девушки участилось, от осознания смерти матери, но спустя минуту она задалась вопросом…почему минус два? Резко вскочив она выбежала из кафе по направлению того самого бара, где обычно ошивался её отец…точнее то, что от него осталось. Но когда она подбежала….увидела лишь полицию, скорую помощь….из-под простыни торчала лишь рука…то самое пальто…он мёртв.
Она отступила назад, садясь на лавку, понимания произошедшего ещё не было, лишь чувства, эмоции, которые душили её, в попытке убить и опередить Влада. Слёзы застилали глаза, руки тряслись….её родители мертвы…она знала, что это произойдёт….но не думала, что увидит их трупы, не думала, что так скоро это пройдёт и тем более не предполагала, что это случится по её вине.
Ком подступал к горлу, хотелось кричать, биться в истерике, но она не могла сказать ни слова, лишь звуки…и понимание…он на этом не остановится. Он убил самых слабых, тех, кто не мог ему противостоять….кто будет следующим? Маркус? Неф? Диана? Он не сможет убить лишь Машу…но останется ли та с ней после этого? Уварова даже не хотела об этом думать.
Она не может этого допустить, речь уже идёт не о её жизни, не о её благополучии о тех, кто ей дорог и кто может пострадать из неё. Она сжала зубы…прогоняя в голове необходимые и желанные мысли….она не может позволить совершить это ещё с кем-то…она не смогла помешать ему убить её родителей…тех, кто считал мертвой её, но она ещё может помешать ему в совершении его плана….Влад Ткачёв должен умереть – это то, что сейчас она осознавала наиболее ясно за потоком эмоций и немой истерики.
– Почему тебе так важно, чтобы она мучилась? – спросила Полина.
Влад стоял не далеко от того самого бара, издали наблюдая за тем, как Ева сидит на лавке…его радовали её мучения.
– Потому что я мучился, Поль, – серьезно произнес он. – Я мучился, считая, что мой отец меня бросил, я мучился смотря как бесчисленное количество отчимов избивали мою пьющую мать, я мучился и страдал, когда не нападал на них, в попытке защитить о то, что мне дорого, но получал лишь переломы, ссадины и порезы.
Юноша повернулся к ней.
– Для своих лет я слишком много пережил, в сравнении с другими и виновники заплатят за это, я уничтожу каждого из них, как меня пытались уничтожить всю мою жизнь, – сквозь зубы процедил он.
Возможно ли исправить эту ненависть? Возможно ли заставить Влада забыть всё то, что видел, всё то, что он пережил. Ради чего? У него нет ни семьи, ни друзей, лишь Полина, которая всё ещё мотивирует его идти дальше, которая, влюбившись, помогала ему и поддерживала…из-за чего в неё влюбился уже он.
Девушка обняла его и прижалась ближе.
– Просто знай, что я всегда на твоей стороне, какой бы она не была и какие бы ценности за ней не стояли, – произнесла она и подняла взгляд на юношу.
Он кивнул, прижимая её ближе к себе, у неё также, как и у него, считай, что никого не было. Два одиночки, нашедшие в друг друге за несколько лет больше, чем по всём мире за всю свою жизнь…
– Ты всё подготовила? – тихо спросил он.
– Конечно, – ответила она, прижимаясь ближе к нему, уже несмотря в сторону угнетённой Уваровой.
В своей голове она всё ещё питала надежды на то, что когда с Дхармами будет покончено – они заживут спокойно, на то состояние, которое оставил ей её отец. Уедут куда-нибудь, далеко от этого места, полного злости, ужаса и боли, которые ходят за ними по пятам.
Что же до Влада, разделял ли он её замысли и взгляды? Он не думал дальше своей ненависти, что будет потом? Что он будет делать дальше? Ни одной этой мысли у него не возникало никогда…конечной точкой его жизни была победа над Дхармами, наказание и мучения тех, кто сломал его жизнь.
***
– Ты уже в пятидесятый раз это пересматриваешь, что ты надеешься там увидеть? – устало спросил Неф, рассматривая облака за пределами самолёта.
Маркус перевёл взгляд с экрана компьютера на Нефа, который медленно потягивал алкоголь из своего бокала, даже тут, в воздухе, он умудрился устроить свою зону комфорта.
– Диана же сказала, что ему что-то помогает, я надеюсь найти это, – сказал он, возвращаясь к просмотрю записи.
Акил усмехнулся, делая последний глоток, после чего отдал его стюардессе и расслабился в своём кресле.
– То, что ты её слушаешь – уже большой прогресс, – заметил он.
В его голове промелькнул их с ней диалог, где она говорит о недоверие к нему, а теперь она первому сказала Маркусу о своей догадке, хоть Неф и был неподалеку. Это его радовало, всё потихоньку возвращалось на круги своя и для него это было главным, ему нравилось время, когда они боролись за что-то, намного больше, чем обычное, спокойное. Когда вы вместе с чем-то сражаетесь, вы видите друг друга без масок, такими, какими являетесь, показываете реальные эмоции и чувства.
Диана показала, что услышала его и для мужчина это было бесконечно важно…она училась принимать Маркуса и быть может когда-то сможет простить его, увидеть и оценить то, что видел и ценил Александриец, просто нужно время, как и для всего в этом жестоком мире.
