– И скучный, – пополняю её список, и Фрея пронзает меня прищуренным взглядом.
– Хороший. Не скучный.
Вижу в её глазах сомнение и не могу этим не воспользоваться.
– Я что-то раньше не замечал, чтобы тебе нравились хорошие.
Игриво улыбаюсь и окончательно забываю об истинной причине, почему я вообще пришел сегодня к Миллз, а она натягивает на своё симпатичное личико выражение боевой готовности.
То, что я так сильно в ней люблю.
– А я поумнела.
– А, правда, что ли?
– Правда. И вообще, – Фрея откидывается на спинку стула, согнув ноги в коленях, – он пригласил меня на выставку современного искусства.
– Как интересно, – саркастично бросаю, получив за это испепеляющий взгляд. – И что, правда хочешь на выставку? В музей?
– Хочу.
– А если попробовать не врать?
– Раск, ты совсем уже, что ли… уже совсем, – Фрея ёрзает, а я заинтересованно приподнимаю бровь.
– Что я совсем? Совсем, окончательно прав?
– Так сильно хочется услышать, что ты прав?
– Да.
– Ну, ладно, ты прав. – Победно улыбаюсь, и Фрея добавляет: – Я не хочу в музей.
– Я так и знал. И чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы он взял меня сзади.
Некоторое время смотрю Фрее в глаза, переваривая информацию, а моё подсознание начинает вырисовывать то, что только что сказала моя подруга, умеющая моментально вводить меня в состояние возбуждения. Глубоко выдыхаю, продолжаю пялиться и молчать.
Фрея растерянно пробегается глазами по кухне, и они наконец останавливаются на моём лице, ярко отражающем настроение загруженного эротическими картинками сознания.
– Виль, если ты не собираешься рассказывать мне ничего, то я бы хотела пойти…
– Я могу взять тебя сзади, – едва слышно произношу, и Фрея тут же замолкает, нервозно сглотнув, а её дыхание становится частым.
– Я знаю, – её голос оказывается тихим, дрожащим, и я рвано выдыхаю. – Мне… мне нужно выспаться. Завтра генеральная репетиция.
– Прости. Я вообще не должен был приходить, – отодвигаю кружку от себя и поспешно поднимаюсь на ноги, но Фрея хватает меня за руку.
– Но ты уже здесь. – Вглядываюсь в изумрудные глаза Фреи, и её пальцы переплетаются с моими. – Не строй из себя отчаянно благородного героя. Тебе это ни к чему сейчас.
– Я не строю вообще-то. Я и есть благородный герой, – самодовольно улыбаюсь, опустившись обратно на стул, и продолжаю прожигать Фрею беззастенчивым взглядом.
– Ты шутишь, потому что тебе больно. – Улыбка моментально слетает с моих губ, а слова Фреи вынуждают глубоко вздохнуть. – Давай так: либо ты рассказываешь, в чём дело, либо мы идём спать, потому что я уже не могу, – она отпускает мою руку и облокачивается на стол предплечьями, а её взгляд наполняется искренней усталостью.
– Выбираю второй вариант, а позу можешь выбрать сама. Я уступаю, – в очередной раз шучу, заставляя Фрею злостно закатить глаза.
– Вильям, ты меня не слушаешь совсем? Я и правда очень уста…
– Моя мама не хочет со мной общаться, – выпаливаю, протараторив на одном дыхании, и опускаю взгляд вниз, вперив его в кружку с чаем, к которому я так и не притронулся.
– Ты уверен?
– Даже не знаю, – сжимаю пальцы в кулак, дёрнув бровью. – Мы уже месяц не можем вместе пообедать, потому что у неё постоянно есть дела поважнее. Дела, либо очередные мужчины в её жизни, с которыми ей, по всей видимости, интереснее, чем со мной.
– Такова наша судьба. – Нахожу Фрею глазами, растерянно её разглядывая, и она сгибает ноги в коленях, подняв ступни на стул. – Наши родители иногда сами ведут себя как дети. А нам потом страдать, – Фрея мягко улыбается, вынуждая меня коротко улыбнуться ей в ответ.
– И что ты предлагаешь? Страдать вечность? – улыбаюсь немного шире, уткнув кулак в щёку.
– Нет. Она ведь может даже не знать, что для тебя это так важно. Ты ей говорил, что для тебя это важно?
– Не говорил.
Снова тяжело вздыхаю, ведь мне кажется, что я впервые говорю настолько открыто о том, что волнует меня уже больше десяти лет, и мне на долю секунды становится легче.
– Люди не могут читать твои мысли и догадываться о том, чего ты хочешь, – Фрея обхватывает руками свои ноги, прижимая их к груди. – И, к сожалению или к счастью, твоя мама – тоже человек.
– Иногда я об этом забываю, – вглядываюсь в лицо Миллз, а мои губы расплываются в нежной улыбке.
– Ага. Они поступают бездумно, а мы потом идём к психологу и жалуемся, какие у нас родители плохие. Какие бы они хорошие ни были на самом деле.
– Вот я и пришёл к психологу. Жаловаться, – выгибаю бровь и опускаю взгляд на пухлые женские губы своего любимого психолога.
– И где мои пять тысяч крон за приём? – шепчет Фрея, приблизившись ко мне корпусом.
– Помнишь наше с тобой свидание?
– Какое? Не помню, – с искусственной непринуждённостью произносит Миллз, и я легко усмехаюсь.
– Ну, то самое лучшее свидание в твоей жизни.
В моей.
– Допустим, помню. И что?
– Я тогда тебе подарок сделал в виде бутылки дорогущего красного вина и устриц, которые ты даже не доела. – Фрея прищуривается, и я продолжаю: – Считай, что это было моё вложение в будущее. Теперь мы квиты.
– Жмот.
Опускаю голову вниз, невольно усмехнувшись.
– Можно вопрос? – Фрея кивает, и я добавляю: – Какие у тебя отношения с отцом?
– Я знаю, что он меня любит. И хоть он иногда тоже делает ошибки, но я его всё равно люблю.
– А я вот не уверен в том, что мама меня любит. Мы отдалились, когда умер отец. Вроде общее горе должно сближать, а у нас получилось наоборот, – грустно улыбаюсь, поймав заботливый взгляд зелёных глаз на себе.
– Ты думаешь или чувствуешь?
– Что?
– Думаешь, что мама тебя не любит, потому что тобой двигает обида, или именно чувствуешь, что ей всё равно?
Нахмуриваюсь, выискивая ответ в своей голове на слишком тяжёлый вопрос Фреи, и, наконец, отвечаю:
– Думаю.
– Тогда поговори с ней, – Фрея выпрямляется, опустив руки вниз. – Может, она тоже, как и ты, думает, что тебе не до неё. Не хочет навязываться. Ты уже взрослый, самостоятельный. И только ты решаешь, как относиться к ситуации, – она встаёт на ноги, облокотившись на стол руками. – Есть два варианта: либо она тебя выслушает, поймёт и попытается исправиться, либо нет. Но тут уже вопрос к тебе, хочешь ли ты продолжать бороться за отношения, в которых на тебя откровенно забивают, – Фрея поворачивает голову, отведя взгляд в сторону, и звучно вздыхает. – Сеанс психотерапии окончен. Психолог утомился.
