но девушка его уже не слышала. С бойким видом она раздавала указания другим ребятам, переодетым в снеговиков и сказочных оленей со смешными плюшевыми рогами на голове и светящимся красным носом.
Напялив на голову пластиковое ведро и облачившись в фартук с изображением слепленного из снежных шаров снеговика, он побрел на свое место. На улице было сыро и зябко, весь выпавший накануне вечером снег стремительно таял, образовывая на дорогах глубокие проталины, заполненные ледяной водой, и единственное, что согревало Егору душу, — это заветная мечта, к осуществлению которой он уже сделал свои первые шаги.
* * *
Когда первая пачка листовок была роздана, Егор не на шутку проголодался и решил спуститься в метро, купить еды в местном фаст-фуде. Хотя родители и не одобряли подобного питания для своего чада, но для продрогшего на холоде юного организма на данный момент не было ничего лучше стакана черного чая с лимоном и сахаром вприкуску с мягкой ароматной булочкой и сочной сосиской внутри.
Так уплетал он за обе щеки свой незамысловатый обед, как до слуха мальчишки вдруг донеслись звуки, от которых он вмиг перестал жевать, на секунду затаив дыхание. Музыка лилась откуда-то из перехода, спокойная и умиротворяющая, она заставляла погрузиться в раздумья и предаться мечтам, а резкие перепады были сравни дуновениям северного ветра, гонявшего над землей метели и поземки. Музыка гипнотизировала мальчика, и, наскоро доев остатки обеда, он стремительно направился вниз по ступенькам, идя, словно грызун, на звуки дудки Гамельнского крысолова[1]. При этом Егор напрочь позабыл о работе и возложенных на него обязанностях по раздаче листовок.
Внизу тем временем в окружении толпы зевак сидела девочка в инвалидном кресле и играла на скрипке, а пожилой человек с грустными глазами и седой шевелюрой прохаживался вдоль толпы, протягивая шапку. Люди бросали в нее кто сколько мог: на дно шапки летели мятые бумажные купюры и звонкая мелочь, а один господин в дорогом костюме и пальто опустил в шапку зеленую купюру с изображением Ярославля. Когда скрипка смолкла, девушка поклонилась публике одной лишь головой, и переход взорвался звуками аплодисментов. Люди рукоплескали, наперебой крича слова похвалы, а кто-то даже вручил девочке букетик ярких цветов.
Егор прочел надпись на табличке, висевшей на груди пожилого мужчины, и ему нестерпимо захотелось помочь бедной девочке. А надпись та гласила:
ВНИМАНИЕ! НУЖНА ПОМОЩЬ!
Вике Семеновой (10 лет) срочно требуется операция.
Ниже был описан диагноз, номера телефонов, по которым можно было узнать всю подробную информацию, и длинный, словно гусеница, банковский счет.
Мальчик порылся в карманах и извлек на свет жалкую горстку монет — сдачу от купленного накануне обеда.
«С такой мелочевкой даже близко подходить стыдно, — подумал он, пряча монеты обратно. — Вернусь вечером, после получения зарплаты».
С этими мыслями он побежал наверх, где его уже поджидала разгневанная Снегурочка Лана.
Все оставшееся до вечера время Егор прилежно трудился, опасаясь вновь разгневать внучку Деда Мороза. Прохожие, уставшие и нагруженные увесистыми пакетами, брали листки неохотно, а порой и вовсе проходили, отвернув в сторону уставшие лица. До новогодних праздников оставались считанные дни, и все были поглощены своими взрослыми заботами.
Когда все листовки наконец были розданы, а его рабочий день подошел к концу, к Егору подошла Лана, протягивая новогодний конверт.
— Вот, — сказала девушка, вручая конверт Егору. — Тут оплата за сегодняшний день. Жду тебя завтра в то же время, и смотри, без опозданий. Когда тебе нужно отойти, перекусить там или еще по какой необходимости, ты отпрашиваешься у меня. Усек?
Егор утвердительно кивнул.
— Ну вот и хорошо, — Лана расплылась в улыбке, и ее голос снова зазвенел, как при их первом разговоре. — Будешь хорошо работать, по итогам получишь премию. Пока!
С этими словами девушка забрала у Егора костюм и, развернувшись, пошла к своей стойке, где в ожидании толпились другие ребята-раздатчики, а он побежал вниз, все еще надеясь застать там юную скрипачку.
* * *
На этот раз девочка играла что-то очень грустное, а пожилой мужчина с грустными глазами аккомпанировал ей. Когда скрипки смолкли, Егор подошел и опустил в шапку все заработанные за день сбережения.
— Спасибо тебе, мальчик, — сказал пожилой человек. — Но здесь слишком большая сумма для ребенка. Родители ругать не будут?
— Это мои, — бойко ответил мальчик. — Я их честно заработал!
— Ух, ты, — изумленно поднял кустистые брови мужчина. — Да ты уже самостоятельный парень, как я посмотрю. Как твое имя, малец?
— Егор, — тут же отозвался он.
— Дедушка, ну что ты пристал к мальчику с расспросами! — сказала девочка, подкатываясь к ним. — Привет! Я — Вика.
Она посмотрела на него широко распахнутыми синими глазами, и Егор, смутившись, невольно отвел взгляд. Сердце мальчишки при этом учащенно забилось, а на щеках выступил румянец.
Как выяснилось позже, девочка уже больше года находилась в инвалидном кресле. А виной всему авария, унесшая жизнь ее родителей и навсегда приковавшая девочку к коляске. Из родственников у Вики остался один лишь дедушка, который обучает ее музыке на дому, потому что районная школа искусств не снабжена должным оборудованием для обучения людей с ограниченными возможностями.
— Врачи сказали, что есть шанс, но требуется очень сложная и дорогая операция, — продолжила свой рассказ Вика. — Нам помогают волонтеры из фонда помощи: размещают посты в соцсетях, выкладывают записи на ютуб-канале и ведут переговоры со всевозможными спонсорами, но нужной суммы собрать все равно не получается. Вот дедушка и решил играть в переходе, чтобы хоть как-то мне помочь.
Глаза девочки покраснели, а на ресничках выступили, словно утренняя роса, капли слез.
— Мой лечащий врач говорит, — незаметно утерев глаза, продолжала девочка, — что операцию нужно делать как можно скорее, иначе будет слишком поздно.
Она замолчала, глядя куда-то в пустоту, и Егор тоже молчал, боясь потревожить хрупкий мир девочки.
— А тебе разве еще не рано работать? — вдруг спросила Вика, повернувшись к мальчишке. — А, ну, давай рассказывай, что тебя привело в мир взрослых?
Егор замялся. После рассказа девочки его мечта стала блеклой и невзрачной и не шла ни в какое сравнение с тем, чего желает эта юная скрипачка. А еще ему почему-то стало очень стыдно.
— Мне пора, — сказал он, накидывая на плечи ранец. — Скоро родители вернутся, а мне еще нужно успеть переделать всю домашку до их прихода. В другой раз расскажу. До завтра!
— Хорошо, — сказала Вика, и голос ее прозвучал как-то особенно грустно. — Тогда до завтра.
* * *
Так незаметно проходила последняя предновогодняя неделя. Утром Егор шел в школу, где
