парадной помпезности туристической Венеции – затхлые, почти криминальные переулки. Еще почему-то вспомнился Петербург.
А они оказались в служебных помещениях Дворца Дожей. Только и всего! Коридоры, кабинеты, архивы, лаборатории – все, насколько успела заметить Маркони, – оборудовано вполне современно. Старым это здание казалось только снаружи.
Они опять долго плутали по коридорам. Плутали – это ощущение Элены. Распоно же шел весьма уверенно. Наконец, они достигли архива, на двери которого значилось: «1850–1900 годы».
– Проходи пожалуйста.
В современных архивах трудно догадаться, какой степени древности документы находятся там. Всё – в пластиковых коробках. Документы и книги разложены, ранжированы и хранятся как консервы в банках. Они прошли по коридорам стеллажей. Элена отмечала про себя годы, обозначенные на указателях. Наконец, подошли к стеллажу за 1873 год. Большая коробка была снята с полки. В ней находились гербовые бумаги большого формата.
– Вот, смотри, – скомандовал Распоно, когда они устроились за большим столом. – 17 октября 1873 года в Палаццо Дожей состоялся торжественный прием, посвященный приезду в Венецию короля Виктора-Эммануила. Это список приглашенных. Обрати внимание – среди гостей великий князь Николай Ко… Константинович Романов. – Распоно с трудом прочел отчество.
Элена внимательно смотрела на этот список и, главное, на это имя. Ведь в том дневнике было описание приема во Дворце Дожей, на котором присутствовал молодой великий князь.
– А какого возраста был этот князь в 1873 году? – спросил Распоно.
– Он родился в 1850, следовательно, ему на тот момент было…
– 23 года! Все сходится! Это он.
– Ты полагаешь, что именно в него была влюблена наша мемуаристка?
– Ну конечно! А что, по-твоему здесь кружился целый хоровод царских родственников, из которых она могла выбирать?
– Да, это все очень похоже на правду.
– Теперь давай ее поищем.
Они стали тщательно просматривать список гостей этого приема. Искали даму. Среди приглашенных было довольно много женских имен.
– Ну, что ты думаешь? Которая из них? – спросил Распоно.
Синьора Маркони почему-то указала на графиню Тоскано.
– Почему ты так думаешь?
– Не знаю. Чувствую, – Элене действительно в этом имени чудилось что-то знакомое. Кажется, она носила это имя в каком-то из своих снов.
– А теперь смотри сюда, – Распоно положил перед ней толстый старинный справочник. – Это – свод графских фамилий различных областей Италии второй половины XIX века. Здесь такой фамилии нет.
Элена взяла книгу и внимательно изучила предложенные страницы. Потом прошлась по оглавлению. Пролистала другие разделы.
– Да, ты прав.
– Все ясно. Она не была графиней. Это все та же русская синьора, которая написала этот любопытный дневник, – резюмировал Распоно. – Она была русской, но, видимо, в совершенстве владела итальянским языком.
Он помолчал. Взял Элену за руку. Она удивленно подняла глаза и наткнулась на его глубокий, загадочный взгляд.
– Anche tu[21], – тихо и медленно произнес Распоно.
Элена недоуменно молчала.
– Послушай, ведь есть же связь! Ты очень похожа на нее, а она на тебя.
– Чем же мы похожи?
– Ты очень красивая, – его голос дрогнул. – И она тоже была красавицей. В твоей судьбе переплелись две страны – Россия и Италия. И у нее, как видишь.
– Да, она была влюблена в племянника российского императора, а я? Какое соответствие ты подберешь этому?
– А ты знаешь, что моя двоюродная бабушка была племянницей троюродного брата жены внучатого племянника короля Виктора-Эммануила…
– Не смешно!
– В смысле, ты мне очень нравишься, – его взгляд был теперь какой-то расфокусированный, влажный. – И если бы мы с тобой вместе…
От него исходили флюиды возбужденного мужчины. Распоно потянулся к ней, но был остановлен сводом графских фамилий Италии, который Маркони держала горизонтально, как торчащее из бойницы орудие.
– Предлагаю вернуться в рамки чисто коллегиальных отношений, – отчеканила Элена. – И соответствий между мной и объектом исследования мы проводить не будем.
С этими словами она положила на стол фолиант и направилась к выходу. Распоно задержался, чтобы вернуть на место коробку с документами.
– Подожди! Я провожу тебя к выходу! Без меня ты заблудишься!
Элена проигнорировала эти слова – она была вне себя от возмущения. Бесцеремонные мужчины всегда ее бесили. Распоно с самого начала показался ей подозрительным, но она все равно ввязалась в эту игру. И вот результат! Все так глупо получилось! Нужно выкинуть эту историю из головы. Вернуться домой, на свою работу. Ах, нет. Ее отправили в командировку на месяц, а прошла всего неделя. Ну тогда можно съездить к Марко. А может быть, – она прикинула в голове, – наскребутся деньги на поездку к дочери в Германию. Ах, она с подругами путешествует. Тогда к маме.
В то время как в голове строились тысячи планов, Элена шла к выходу. Конечно, она помнила, как идти… примерно. По лестнице вверх, потом по коридору направо… нет – налево. Потом вниз. Потом…
Проходя снова и снова по лестнице, синьора Маркони сворачивала в разные стороны, но результат был один и тот же – все двери были заперты. Дежурное освещение давало очень мало света. Но даже при этом свете она, наконец, заметила, что ходит по одним и тем же коридорам.
«Забавно! Никогда не думала, что могу заблудиться в научно-исследовательском секторе Дворца Дожей! Надо бы позвонить на пункт охраны, чтобы меня нашли… Телефон, конечно же, не ловит сеть! Еще интереснее. Да это настоящее приключение! Главное не наткнуться на Распоно. Но он, похоже, ушел. А ведь хотел меня догнать».
Спустя еще полчаса часа блужданий Элена потеряла прежнюю бодрость духа. Начиналась паника. Ей показалось, что она спустилась в нужный ей коридор. Но ни одна из дверей, бывших там, не открывалась. А ведь на двери, через которую они вошли, был магнитный замок. Она обследовала дверь за дверью – все они были заперты обычным способом – на ключ.
Она попыталась было вернуться в тот архив, где они были. Но и его не смогла найти. Двери с надписью «1850–1900 годы» не было вообще. Как и других дверей с хронологическими вехами. Не было архива. Не было Распоно. Только коридоры, лестницы и запертые двери. И полная тишина вокруг.
Была половина десятого вечера. Снаружи уже стемнело. Запертые помещения, видимо, останутся таковыми до утра. И ей ничего не остается, как здесь заночевать. Элена стала искать уголок, где можно было бы посидеть – ноги гудели от бесконечного блуждания. Она была в легком ситцевом платье, еще слегка влажном от дождевых брызг. Поэтому она озябла, несмотря на быструю ходьбу. Как назло, очень хотелось есть. И пить. «Ну вот еще! Все тридцать три несчастья! И вряд ли я смогу хотя бы задремать на каменном полу!»
