– Я понимаю, как это тяжело, Гэбриел, но, пожалуйста, постарайся не волноваться. Здесь повсюду мои фотографии. Такое впечатление, что я была счастлива. И он ведет себя безупречно. Правда, мне ничего не грозит. Нужно немного потерпеть.
Слышу его вздох.
– Только будь на связи. Я должен знать, что с тобой все в порядке.
– Конечно, буду.
– Я скучаю по тебе, Эдди. Так сильно скучаю.
– И я по тебе.
Слышу сигнал – открывается входная дверь.
– Мне пора, люблю тебя.
Выключаю телефон, и в ту же секунду на кухню входит Джулиан. Он улыбается мне:
– Кассандра.
Я вся сжимаюсь, еще не привыкла к этому имени, но заставляю себя улыбнуться в ответ. Видимо, придется привыкать.
– Как твой пациент?
– Ему лучше, спасибо. Чем занималась?
Пожимаю плечами:
– Осматриваюсь, пытаюсь сориентироваться. Я не видела свадебного альбома, но заметила фотографию в гостиной. А есть еще? Какие-нибудь менее формальные?
Он колеблется:
– Ну… Мне пришлось выкинуть свадебный альбом. Единственная фотография, которая тебе нравилась, – та, что на камине.
– Почему?
Он указывает на стул.
– Давай присядем, Кассандра. Тебе всегда было спокойнее за камерой, чем перед. Ты очень критично относилась к своей внешности.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе не нравилось, как ты выходишь на фотографиях: то некрасивая, то толстая. Потом ты начала выбрасывать некоторые снимки или портить свое лицо.
Меня пробирает дрожь. Мне описывают какую-то ненормальную.
– Портить свое лицо?
– Перечеркивать крест-накрест.
Что за бред?
– То есть свадебного альбома нет? Больше ни одной фотографии?
Он встает, идет наверх и возвращается через несколько минут. Вручает мне фото в рамке, чуть меньше первого, – мы вдвоем, Джулиан обнимает меня.
– Единственное, до которого я вовремя добрался. Вставил в рамку и спрятал. С тех пор как ты ушла, оно стояло у меня на комоде.
Он садится рядом со мной.
Я снова смотрю на фото. Мой взгляд привлекает жемчужное ожерелье. Я его помню. Это мамино. Больше мне от нее ничего не осталось. Рука сама собой тянется к шее.
– Жемчуг. Оно мамино?
Он ободряюще улыбается:
– Верно. Ты начинаешь вспоминать.
Визуально я их не помню, но сейчас, при взгляде на фотографию, я вспоминаю, что надела на свадьбу мамин жемчуг. Смотрю на Джулиана:
– Психиатры говорили, что, если я найду дорогу домой, знакомое окружение может помочь мне вспомнить. Я думала, они лишь дают мне фальшивую надежду, но, возможно, они были правы.
Чувствуя, как внутри меня растет радостное возбуждение, я набираюсь храбрости и задаю вопрос, на который отчаянно хочу получить ответ:
– Джулиан, почему я пыталась покончить с собой?
Он вздыхает:
– Ты уверена, что хочешь узнать об этом прямо сейчас? Может, сначала освоишься тут как следует?
Я качаю головой:
– Мне нужно знать.
Он садится нога на ногу и плотно сжимает губы.
– Из года в год ты неоднократно срывалась и восстанавливалась. Как я уже сказал, когда мы познакомились, ты проходила лечение. Ты была замужем и подвергалась насилию.
Ошарашенно смотрю на него:
– Что? Я была замужем еще раньше?
35. Эддисон
Джулиан мрачнеет.
– Да, ты была замужем пять лет. Твой муж не был хорошим человеком, Кассандра. Он был жесток и физически, и морально, – он смотрит на меня долгим взглядом, в котором читается жалость. – Так бывает. С тобой были жестоки в приемных семьях, и это была твоя реальность. Но потом тебе стало лучше. Когда мы с тобой поженились, ты оставила все это позади и хотела начать жизнь с чистого листа.
Меня накрывает паника. Я уже не уверена, что хочу все узнать прямо сейчас. Тем не менее продолжаю допрос:
– Где мой бывший муж?
Мне вдруг приходит в голову, что он мог быть причиной моей амнезии. Может, он за мной вернулся.
Джулиан машет рукой:
– Слава богу, он давно уехал из города. Понятия не имею, где он сейчас, я просто рад, что он убрался из твоей жизни и оставил тебя в покое.
Значит, у меня был муж до Джулиана. Звучит невероятно, я будто слушаю рассказ о жизни кого-то другого, а не о своей. Та безликая фигура, которая на секунды агрессивно вторгается в мое сознание, – неужели это и есть мой бывший муж?
– Мы хотели завести детей, но твой диагноз не позволил. В первом браке у тебя несколько раз случался выкидыш, и у тебя обнаружили несостоятельность шейки матки.
Он наклоняется вперед и сочувственно смотрит на меня:
– Ты точно хочешь слушать об этом сейчас?
Я впиваюсь ногтями себе в ладонь и, проведя языком по верхней губе, чувствую соленый привкус пота. Слово «несостоятельность» звучит грубой издевкой. Несостоятельный мозг, несостоятельная матка – что мое тело может сделать нормально?
– Да, продолжай.
– Вот из-за этого мы и наняли суррогатную мать – чтобы она выносила Валентину.
Я откидываюсь на спинку стула. Вспоминается настойчивая просьба Гэбриела сделать анализ ДНК.
– Но яйцеклетка была моя, так? Не суррогатной матери?
Он удивленно вскидывает голову и округляет глаза:
– Да, твоя яйцеклетка и моя сперма. Но ты ужасно ревновала к женщине, которая вынашивала плод. Вообразила, что я в нее влюблен, что мы плетем заговор против тебя. Тогда ты и начала принимать лекарства.
Спутанные мысли теснятся в моей голове, я не успеваю осознать все, что на меня свалилось. Где-то существуют мой бывший муж с пробелом на месте лица и суррогатная мать моего ребенка. Слишком много всего за раз. Я поднимаю руку:
– Остановись, пожалуйста. Ты прав. Мне нужно сначала все это переварить.
Обхватываю голову руками, пытаясь подавить тошноту. Сделав несколько глубоких вдохов, поднимаю глаза на Джулиана:
– А та женщина общается с Валентиной?
Он выпячивает подбородок с таким видом, что мне становится страшно:
– Нет.
– Где она?
Он встает и подходит к окну.
– Сейчас продолжать бесполезно. Давай будем двигаться шаг за шагом.
Джулиан оборачивается и добавляет:
