Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Но Владлен не рассмеялся. И не начал говорить про желтый домик. Он просто неловко приобнял ее за плечо – легонько, почти не касаясь.
– Я тоже в детстве думал, что не доживу до восемнадцати. Знаешь… – он встал с карусели, поставил ногу на зеленое с облупившейся краской ограждение и закурил. – Когда мне было восемь, мама сказала, что года через четыре поедем на море. А я никогда не был на море, только на картинках его видел, плавал в ванне и воображал себя капитаном Немо, что покоряет морские глубины, и, представляешь, я тогда сел прямо в машине – у мамы была такая синяя «Лада», на которой она возила меня в художественную школу и обратно, потому что троллейбусы туда не ходили – и разревелся. Потому что был уверен, что в двенадцать буду уже старым и взрослым, и у меня будет кустистая, окладистая борода, и как это – старым и на море? Я ревел и не мог остановиться, а мама дала мне подзатыльник и сказала, что высадит меня прямо на дороге, если я не заткнусь. И, знаешь, сейчас мне тридцать три года, и время пролетело так быстро, что я забыл – каково это, быть взрослым. Настоящих взрослых вообще не бывает, Саш. Все они – спрятавшиеся под дорогой одеждой и пафосными речами дети. Бородатые дети.
– А почему? Почему так происходит? Неужели люди в какой-то момент вообще не вырастают?
– Вырастают, почему нет? Только по-разному. Смотришь, например, на человека, скажем, на тетеньку. Такую добротную тетеньку в меховой шубе и непременно с чихуахуа под мышкой – вроде все на месте, взрослый человек, а потом смотришь чуть глубже и понимаешь – ребенок. Пятилетний ребенок, который во дворе хвастается, что у его куклы одежды больше. Или смотришь на взрослых дядек, которые машинами меряются – и понимаешь, что ничего, абсолютно ничего не изменилось с годами. Ученые, врачи, музыканты, писатели и даже менеджеры по продажам – все они, практически все, дети, которые прибавили в росте и напялили деловую одежду, вот и все.
– Ну, не скажи, – не согласилась Саша. Забыв про дождь, она села на забор рядом с Владом. Капли дождя стекали по ее круглым очкам, и она принялась вытирать их подолом футболки. Влад щелкнул пальцами, и над Сашей взмыл в небо совершенно всамделишный черный зонтик с фиолетовыми заплатками. – Вот моя мама, например, взрослая. Она и работает, и за хлебом ходит, и меня обеспечивает – говорит, возьмет ипотеку, и у меня будет своя комната, и не придется больше ютиться за занавеской. И если я ей что-то рассказываю, она говорит, что я еще маленькая и ничего не понимаю, а еще она только и может, что думать о своей дурацкой скучной работе. Вот.
– В общем, ты считаешь, что твоя мама – обычный скучный взрослый, так? – Влад улыбнулся. – И ты права. Просто твоя мама настолько сильно в какой-то момент заигралась во взрослого, что остановиться уже не может. Или не хочет: зачем прерывать игру, если она такая веселая?
– Сомневаюсь, что это весело. Она постоянно рассказывает про то, какие же все на ее работе уроды, и что она там всех ненавидит. А еще иногда мама злится на меня ни за что и дает пощечины. Это больно.
Впервые в жизни Саша говорила и говорила, и ее никто не затыкал. Никто не говорил ей, что ее проблемы не важные, и что у многих людей проблемы посерьезнее, и вообще, она, Саша, совершенно зажралась, потому что живет в собственной квартире и ест еду каждый день, вон какая толстая, поперек себя шире, пузо – два арбуза.
Владлен слушал ее, по-птичьи наклонив голову и молчал, изредка кивая. Он не говорил ни слова, но Саша отчего-то понимала, что это молчание куда важнее, чем миллион невпопад сказанных слов.
Они проговорили весь день, а потом еще день, а потом день после этого, и, услышав тихий отзвук будильника, предвещающего очередное скучное день, Саша была готова разрыдаться.
– Я не хочу просыпаться, Влад. Не хочу снова вставать в школу, не хочу идти на алгебру…
– Не волнуйся, – Влад улыбнулся ей. – Я запомнил все, что ты говорила, и, когда ты ляжешь спать, я приду в твой сон. Обещаю.
Когда Саша проснулась, первое, что она отметила – это улыбку. От уха до уха. За окном пошел снег, и Саша с детским восторгом забралась на подоконник, ловля взглядом отдельные падающие снежинки. День не казался ей таким уж длинным, ведь вечером она снова ляжет спать и, кажется, она обрела во сне нового друга.
Глава 14
Самый кошмарный Новый год
Come writers and critics Who prophesize with your pen And keep your eyes wide The chance won't come again And don't speak too soon For the wheel's still in spin And there's no tellin' who That it's namin' For the loser now Will be later to win For the times they are a-changin'
The Times They Are A‐Changin’, Боб ДиланПриближался канун Нового года, а это означало две вещи: новогоднюю дискотеку, на которую Саша, конечно же, не пойдет, и новогоднее оформление класса, которое Сашу, разумеется, заставит делать классная руководительница.
– Саша, ты же хочешь пятерку по моему предмету в четверти, правда? Ты видела свой балл, как так можно вообще, ты же была такой хорошей девочкой! – сокрушалась Елена Федоровна.
Сашка сидела в пустом классе русского языка и литературы – в этот раз в нем духота, невыносимая духота, ведь окна закрыты, а отопление жарит на полную, так, что не продохнешь – и улыбалась.
Она ведь была такой хорошей девочкой. Ведь хорошие девочки не сваливают с уроков пораньше, не грубят учителям и не хватают двойку за двойкой. А еще хорошие девочки кротко выслушивают одноклассников, которые шутят про то, что они толстые, а не бьют прямо в морду. Хорошие девочки выслушивают весь бред и грязь про своих родителей. Выслушивают бред про себя.
После того, как Аня пошутила было про ее вес и получила кулаком в нос – говорят, нос кровил так сильно, что Ане пришлось уйти с биологии и пойти в медкабинет – в школу вызвали Сашину мать, а Аня больше к ней никогда не лезла. Сидела тихо с Машей на передней парте и не мешала Саше обдумывать очередное свое приключение.
Притихли и одноклассники – были, конечно, шепотки, когда Саша проходила мимо, но так было всегда, это, можно сказать, уже неизбежность, и если бы шепотков не было, то Саша удивилась бы куда сильнее.
Она планировала сегодня поскорее сбежать с последнего урока, выскочив в окно первого этажа, и припустить гулять по зимней улице, ловя языком снежинки и слушая Ронни Джеймса Дио, но не срослось. По пути к гардеробу ее поймала Елена Федоровна.
– Сашенька, пожалуйста, я же знаю, что ты рисуешь, – Елена Федоровна чуть ли не умоляла ее. – Сделай новогоднее оформление. Я тебе нормальные оценки натяну.
– Забавно, – Саша улыбнулась. – Забавно, что год назад вы бы просто поручили мне это, да еще бы и прикрикнули, если бы я робко попыталась отказаться. А теперь вы на моем месте.
– Мамонтова, это что ты такое говоришь? – Елена Федоровна поправила очки. Глаза ее, казалось, сейчас вылезут из орбит.
– Правду. Почему-то для того, чтобы тебя считали за человека, нужно грубить учителям, прогуливать уроки и разбивать носы. Весело это все. Пусть вам Анечка класс оформит, а у меня дела, – Саша встала с парты, на которую опиралась, и, накинув рюкзак на плечи, быстро пошла к выходу.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
