Что творилось у меня в голове? Сам не осознавал. Откуда-то издалека, словно из параллельной Вселенной услышал свой пронзительным рёв раненого, застигнутого врасплох хищника. В нём сконцентрировалось всё: удивление, шок, непонимание, ярость. А ещё непередаваемая нежность к этой хрупкой девочке. И злость... Лютая ненависть к Сегеде и отголоски того же чувства к себе, имевшему наглость так пошло и низко подкатывать к Лиде на протяжении последних нескольких недель.
Во мне снова, как и вчера, вспыхнуло желание защитить и обезопасить. Украсть этого бесшумно плачущего нежного ангела. У Сегеды украсть, у судьбы, у самого дьявола, если потребуется!
Я, так же, как в ночь побега, подхватил стройное девичье тельце, укутанное в одеяло и потащил через комнату.
Но тут же вспомнил, что в этом доме мы в безопасности и опустился со своим сокровищем на пол.
Упёрся спиной в каркас кровати и, удерживая Лиду у себя на коленях, приподнял заплаканное лицо любимой, заставляя посмотреть мне в глаза и спокойно, но твёрдо произнёс:
- Лидочка. Я хочу знать: как?
- Не важно, Ефим. Не надо. Не допытывайся. - Она спрятала лицо у меня на груди и судорожно вздохнула. - Мне и так неловко. Стыдно... очень.
- Почему стыдно? - я ничего не понимал. Чувствовал себя бараном, которого учат высшей математике.
- За то, что я такая. Неправильная. Замужняя девственница, блин.
- Лида! Расскажи мне всё...
Она выпрямилась и воткнулась безэмоциональным взглядом в ломаные линии на ковре и тихо, будто боясь, что кто-то нас подслушает выдохнула:
- Сегеда импотент.
- Твою мать! - моя голова, казалось, превратилась в сухую тыкву-горлянку, готовую расколоться от таких новостей.
Лично я никогда не сталкивался с подобными проблемами, поэтому для меня было дикостью такое положение вещей. Как? Когда у тебя безумно красивая, юная жена! Я даже на расстоянии торчу от неё! С самого первого дня, в день их проклятой свадьбы завёлся от Лиды издалека, от вскользь брошенного взгляда. И до сих пор горю и плавлюсь!
- Моя милая, бедная девочка! Но почему тебе-то стыдно, Лидочка? Это проблемы твоего мужа, не твои! Ты расстраивалась из-за этого?
- Нет! Я боялась, что когда-нибудь это случится. С ним. Очень боялась, Ефим.
Лида снова бросилась ко мне и разрыдалась. Тряслась, всхлипывала и продолжала бормотать, цепляясь маленькими ладошками за мою шею:
- Мой муж извращенец! Тиран! Артура не останавливала его мужская несостоятельность. Он находил другие способы. Издевался! Заменял другим...
- Лида! Что он делал? - раз уж начала, я вытяну из неё всё, до последнего слова. Иначе сойду с ума от догадок. Иначе... Урою этого ублюдка!
- Любил играть с... имитаторами. Порабощал, унижал, порол, связывал.
Сукин сын!
Моя душа горела. Рвалась освободиться из оков тела, страдала и умирала с каждым Лидиным словом.
- Лидочка... Не плачь, моя хорошая! Теперь всё в прошлом. Я сделаю всё, чтобы залечить твои раны. Всё, чтобы ты больше никогда его даже не увидела! - я снова поднял её и положил на кровать. Не знал, как успокоить, что сказать. Видимо решил, что поцелуи - лучшее лекарство и ухватил подрагивающие, мягкие губы девочки своими. Начал нежно. Очень нежно и легко. Но постепенно моё неуёмное желание взяло верх. Я как захватчик, ворвался в рот Лиды и откинул одеяло в сторону. Рука скользнула вдоль тоненького тела и, стянув маленькие трусики к её к коленям, замерла на гладких, начисто лишённых волос половых губах.
- Ефим, не надо! - она выгнулась навстречу моим пальцам и застонала. - Ефим...
Я развёл припухшую плоть и нежно, боясь напугать, коснулся гладкой, мокрой промежности.
- Любимая... - язык прочертил длинную, влажную черту по животу девочки и скользнул в мокрые складки.
Только не торопиться! Не торопиться!
- Теперь ты будешь лишь наслаждаться, Лидочка... Я никому тебя не отдам! Ты только моя...
Ещё никогда я не был в такой близости от оргазма при всём при том, что девушка до меня даже не дотрагивалась. Готов взорваться от одной лишь её реакции, от ощущения разгорячённого, мягкого лона под моим языком, от её стонов.
- Ефим, мне нельзя! Сегеда проверяет каждый месяц и когда узнает...
Чёрт! Да что вообще происходит?
Ярость взыграла во мне забродившим вином! Какой Сегеда? Какие проверки? Она до сих пор его боится и думает, что возвращение к мужу неизбежно?
И я напал! Эмоции взяли верх и я не удержался. Согнул её острые коленки и навалился сверху. Коснулся членом распухшей, влажной плоти и чуть не потерял сознание от удовольствия. Упёрся в тугой и узкий вход...
- Ефим! Нет! - она горела. Пылала от желания не меньше, чем я сам, но до последнего сопротивлялась.
- Я люблю тебя! И плевать я хотел на твоего мужа-ублюдка, Лидочка! - прохрипел я и вошёл.
Боже! Только крик её первой боли удержал меня в сознании. Чуть не отключился от кайфа. Узко... И как же мокро!
- Теперь... есть только ты и я, любимая. Просто доверься... И никого не бойся.
Я старался, очень хотел нежно и ласково. Но меня понесло.
- Лида, тебе не больно, маленькая? - шептал я, а сам внедрялся резко и глубоко.
- Нет, уже почти прошло... - слова терялись в стонах удовольствия. Её руки на моей спине, встречные движения, губы, страстно бьющие мою шею моим же именем.
Я приподнял таз девочки и стал вонзаться ещё быстрей. Стёр капельки крови с основания члена и размазал по своему бедру.
- Ефим, Ефим... - Лида выгибалась, сама насаживалась на меня, дрожала и тряслась от удовольствия. Ещё несколько глубоких толчков и я стал счастливым свидетелем её первого, оргазма с мужчиной. Такого тугого, интенсивного... Толкнулся во всю длину и взорвался. Улетел куда-то далеко и через несколько секунд вернулся в объятия моей страстной и невинной Лиды.
Глава 42
| ЛИДА |
Не вышло! Не получилось улизнуть от Ефима. И устоять перед его напористой сексуальностью тоже не удалось. Невозможно было не поддаться нежным уговорам и не попасть под магическое очарование его слов любви.
А ведь пыталась... Наивно полагала, что усыплю бдительность любимого оральной лаской.
А сама завелась! Страсть завладела мной по-полной. Поработала. И опустила на колени...
От неприятного воспоминания о том, как я в ту ночь так же стояла перед мужем и таращилась на его вдруг оживший член, по телу поползла волна отвращения и страха. Стараясь отбросить мысли о последних месяцах своей жизни, я теснее прижалась к Ефиму.
С ним всё по-другому. Для него я легко это сделала. Вот так просто, сама себе поражаюсь. И смущение и неопытность испарились под натиском жгучего желания доставить ему удовольствие. Ради Ефима я готова была и стоять на коленях и ползать в ногах и умалять, если потребуется. Всё, чего бы он не попросил выполнила бы. Даже...
