– Давай, выкладывай. Кстати, когда заявочку на монитор можно подать?
– Не хами, Червячок!
– Я чо, – отступил Леха. – Я исключительно в интересах бизнеса.
– Ладно, вымогатель. В конце следующей недели, когда деньги за этап поступят. Устроит?
– Умеешь ты руки выкручивать, Мегабосс! ОКэ, подожду. Ну, излагай, чо там за Мадам.
Вместо слов Глеб открыл сайт и показал Лехе заинтриговавший его диалог.
– Да, чувачок, даже меня зацепило. Чо же она ему предложила? Щас мы все узнаем.
– Прямо сейчас?
– Ну а чево ждать-то. Спринт на три минуты.
Леха некоторое время постучал по клавишам и удовлетворенно крякнул:
– Вот оно. Па-а-анятно. Но я разочарован. Прикинь, чувачок, она ему работу предлагает.
– Работу?!
– Угу. Вот смотри – в модельном агентстве.
Глеб пробежал глазами по строчкам переписки. Мадам писала, что она – владелица агентства «Шармэн». Ее модели рекламируют ведущие мировые бренды одежды и белья. Она предлагала Максику попробовать себя в этом бизнесе: «У тебя прекрасные внешние данные, Малыш. Но, сам понимаешь, конкуренция огромна. Я могу сделать твою карьеру стремительной и яркой».
– Как ты думаешь, Червячок, это действительно модельное агентство или публичный дом?
– IMHO 36 разница невелика. Но щас посмотрим, – пальцы Лехи так и летали над клавиатурой. – «Шармэн». Реально есть такое агентство. На рынке уже семь лет. Щас глянем, кому принадлежит. Владелец… Нет, владелица. Ирина Пащенко.
– Пащенко? – память Гордина откликнулась на знакомую фамилию. – Она имеет какое-нибудь отношение к пивному королю? Может, жена или дочь?
– Не, не дочь точно. Для дочери семь лет в бизнесе – это слишком. А жена, если только бывшая. Щас у Пащенко блондинка лет двадцати с пятым силиконовым номером. Я в сетке видел. Может, он от бывшей фирмой откупился?
– И что, серьезная фирма?
– Судя по сайту, вполне. Вот, вишь, их портфолио. Бренды не топовые, но приличные. Ого! Гля, тут фотка самой мадам Пащенко.
Мадам Пащенко оказалась дамой на пороге пятого десятка, но тщательно следящей за своей внешностью. Вот уж где был проведен полный тюнинг! Немного силикона и ботекса, очень много дорогой косметики, горсточка бриллиантов в ушах, на груди и на пальцах. Едва заметные непрофессионалам следы профессиональной работы стилиста, визажиста, массажиста. И уверенное выражение лица властительницы как собственной жизни, так и чужих судеб.
– Прикинь, чувачок, какая хищная! – восхитился Леха. – Предейтор! Такая слопает целиком и не подавится. Блондинчику придется вкладывать в нее свои активы, пока Мадам не надоест. Или пока не найдется еще более ценный актив.
– Да уж… Кстати, я не дочитал, а он согласился?
– Щас узнаем,– Леха открыл вкладку с перепиской. – Вишь, согласился познакомиться с джоб оффером37. А вот и сам оффер. А ничо себе бабки за посмотреть-пощупать. Может, и мне в этот бизнес податься? А? Как мыслишь, Мегабосс?
– Сначала придется научиться хотя бы регулярно принимать душ, – недовольно повел носом Гордин.
– Злой ты!
– Какой есть. А ты можешь вынуть оффер из почты?
– Это как, чувачок? Чтобы он ваще не приходил? Так вот же он, уже пришел!
– Нет, мне просто копия нужна.
– Па-а-анятно. Это – сколько хошь. За новый монитор, Мегабосс, я тебе всю их переписку копирну. Сольешь своей папарацци! Это круче, чем стучать в налоговую!
– А, может, он сам ей уже все рассказал? – неуверенно предположил Гордин.
– Ага! И взял рекомендации «своим активам» для устройства на работу. Если чувак выбирает такой бизнес, жить с ним будет либо безнадежно влюбленная дебилка, согласная на все, лишь бы с ним. Либо корыстная сучка. Ну, или такая как эта Мадам – любительница чистого траха. Твоя папарацци такая?
– Нет. Насколько я знаю, нет.
– Па-а-анятно. Тогда скоро у нее начнутся проблемы. Торопись, чувачок: с твоей помощью или без, но эта парочка по любому скоро разбежится. Хочешь успеть подгадить – сливай инфу прям щас. Товар скоропортящийся.
– Ты думаешь?
– Угу. Уверен на все сто. Кстати, интересно было бы знать, чем дело кончится. Намекнешь?
– Нет.
– Па-а-анятно. Традиционно без комментариев? Ладно, чувачок, комментарии я сам прочитаю. А всю инфу я тебе к вечеру намылю в лучшем виде. И не забудь про мониторчик. В конце следующей недели, так?
Глава 12
– Сливать или не сливать? – мучился сомнениями Глеб.
Он получил то, что хотел. Добытая Лехой Ворминым информация была достаточно болезненной, чтобы отомстить Корбус. Чтобы дать ей на собственной шкуре прочувствовать, как отвратительно, когда кто-то ковыряется в твоей личной жизни. И, если бы следовать первоначальному плану, то теперь Глебу оставалось сделать только один последний шаг: отправить письмо с информацией о новой карьере любовника. И, конечно, подписаться, чтобы девчонка поняла, от кого и, главное, за что ей эта гаденькая посылочка.
Но близость долгожданного отмщения больше не радовала Гордина. И даже напротив, огорчала. Глебу было жаль девчонку, пребывающую в безмятежном неведении об уже свершившемся предательстве.
Он вспомнил с детства запечатлевшийся в памяти образ предательства. Однажды отец повез Глебку на Птичку38. Не на нынешнюю, что на рынке Садовод, а еще старую, в Калитниках. Уже на подходе начинались ряды торговцев «по случаю», предлагавших беспородных котят и щенков, голубей, кур, баночки с аквариумными растениями и мелкой рыбешкой. В середине ряда стоял парень со взрослой овчаркой. Было жарко, собака лежала на земле, положив печальную умную морду на вытянутые лапы. Она лежала неподвижно, и не поднимая головы. И только глазами следила за протекающим мимо людским потоком, готовая при первых признаках опасности броситься на защиту хозяина. Собака не понимала, зачем тот так долго стоит на одном месте. Но, если хозяину так нужно, она должна быть рядом. Везде и всегда рядом. И бедная псина даже не догадывалась, что на спине у нее лежала табличка со словом «продается». А рядом была проставлена очень малая цена ее преданности и верности. «Смотри, сын, и запоминай, – сказал Глебу отец. – Так выглядит человеческая подлость».
Сейчас Саша Корбус оказалась в положении той собаки. Разве она заслужила предательство? Едва ли. Но смазливый Максик уже сделал свой выбор, и разрыв с ним стал неизбежен. Девчонке будет больно… Гордину тоже было больно полгода тому назад, когда от него ушла Анна.
