— Ну и далеко убежала? — нарисовался отец на дорожке.
— Прикажи меня отпустить, — спокойно предложила я. — Не терплю, когда меня лапают официальные люди.
Но я решила, что разговаривать нам больше не о чем, развернулась и зашагала в дом, стискивая кулаки. Значит, камеры есть. Значит, их надо найти и закрыть. И закрыться в комнате! И… Черт…
Я сползла по двери, едва та отгородила меня ото всех, и запрокинула голову. По щекам покатились злые слезы. Все. На этом — никаких больше переговоров. Я буду выдираться всеми силами и при любой возможности.
Бездумно ползая взглядом по комнате, я обратила внимание на настольную лампу-будильник. Ничего особенного на первый взгляд — модель навороченная, с доступами к спутникам, способная предоставлять самый точный прогноз погоды. Папе кто-то подарил. И на нем моргал оранжевый индикатор.
Слабо соображая, что делаю, я осторожно направилась к тумбочке и села рядом, кляня себя тихо за то, что не поискала камеры наблюдения раньше. Лампочка призывно моргала, а я вспоминала разговор с Сезаром — он же говорил, что может отправить сообщение даже на часы.
Стоило коснуться панели, на ней высветилось послание из другого мира. Буквы местами заменялись знаками, потому что будильник не настолько был адаптирован к тексту. Но Сезар научил его «говорить».
«Я тебя вижу».
42
Я моргнула и заозиралась, шмыгая носом. Сезар меня видит? Черт! А я тут кисну!
Лампочка снова загорелась:
«Тебя вижу только я сейчас. Для остальных запись зациклена».
Я покрутила головой, прикрывая дрожащие губы. Ох, не вовремя он меня видит! Захотелось совсем пасть духом, но я взяла себя в руки. Как мне ему ответить? Но Сезар будто читал мои мысли и так:
«Камера где-то под окном».
Интересно, а голос он слышит?
— А слышать ты меня можешь? — Я направилась к окну и, пошарив немного взглядом, нашла отверстие, будто от гвоздя. Мда, долго бы я ее искала.
«Нет, но я читаю по губам)))».
Я улыбнулась «в ответ», растирая влагу по щекам.
«Дана, не плачь, мы справимся».
Я вытянула губы трубочкой, уточняя, кто именно. Если они с Рэмом — это обнадеживает.
«Ты. Я».
— Как ты?
«Нормально. Очень скучаю».
— Ты не обернешься в медведя?
Последовала пауза, в которую я уже струхнула, что связь прервалась.
«Не понял», — пришел, к счастью, ответ, и до меня дошло, что по губам он читает не очень. Тогда я кинулась к столу, извлекла пачку бумаги, нашла полуживой маркер и принялась писать.
«Нет))) Как я без тебя?» — пришло вскоре на дисплей.
В носу снова защипало, и я принялась писать новое сообщение:
«Отец меня не желает слушать. Он перекрыл мне все пути на свободу».
«Все твои пути ведут ко мне, а не на свободу».
«На свободу к тебе», — усмехнулась я, довольная его поправкой.
«Прошу тебя — не нервничай. Все под контролем. Если не удастся даже что-то придумать с его угрозами, я все равно тебя вытащу».
«У меня есть идея рассказать о своей истории журналистам. Отцу не нужны скандалы. Думаю, он вам ничего не сделает».
Сезар молчал некоторое время, прежде чем ответить.
«Подумаем. Но это крайний вариант».
Мы немного помолчали, прежде чем лампочка снова загорелась.
«Дана, пойди поешь».
Я вздернула бровь, усмехаясь.
«Откуда ты знаешь?»
«Я слежу за тобой) И больше не сбегай. Я вытащу тебя. А теперь слушай внимательно. Картинка каждый вечер должна быть одной и той же. Ты приходишь в комнату, надеваешь мои вещи и садишься на кровать. В девять я буду на связи. Каждый день».
«Сезар, каждый день — это так долго…»
«Потерпи, хорошо? Главное — не нервничай. Расслабься. Помнишь?»
«Помню».
«Наверстаем)».
Я посмотрела в камеру исподлобья, чувствуя, как невыносимо хочется начать наверстывать.
«Иди на кровать. До связи завтра, Дана».
Я послушно поплелась к кровати и залезла на нее с ногами, пытаясь в точности вспомнить позу, в которой он мог меня записать. От разговора не полегчало. Наоборот, чувство утраты необъяснимым образом обострилось. Вместе с ним в меня потихоньку въедалось понимание: Сезар серьезно планирует меня забрать. Да, он говорил, но эти его слова будто не приживались. А теперь все поменялось. Мужчина, который придумал, как до меня достучаться даже в такой ситуации, точно знает, чего хочет.
Я посидела на кровати еще немного, стянула с себя вещи Сезара и поплелась голяком в душ…
* * *
Я стянул наушники и протер пот со лба. Приходилось признать — со мной воюет непростой спец. У меня заняло десять часов, чтобы пробить систему защиты и добраться до закрытых частот, на которые настроены рации. И остаться при этом незамеченным.
— Мясо готово, — услышал тихое от входа.
Я расположился в гостиной. Теперь весь стол был заставлен мониторами и системами приема и передачи. Здесь пахло дымом… и Даной. Я разрывался между тем, чтобы отвлечься, и тем, чтобы помнить о ней каждую секунду. Больше всего боялся, что она предпримет что-то отчаянное, а когда услышал по динамику, что они ее перехватили где-то на территории, едва сдержался, чтобы не броситься туда лично и послать все к чертям. Это еще Рэм не знал, как меня штормит, хотя, думаю, он догадывался.
— Сигарету?
Точно догадывается.
— Давай, — зло рыкнул я, поднимаясь рывком.
Тело болело от напряжения, мышцы отзывались тупой болью. Я закурил и шагнул во двор. Костер переливался углями прямо под верандой, сложенный из валунов, обточенных морской водой. Я привез их как-то с побережья и просто раскидал вокруг, а Рэм нашел им применение.
— У меня есть хорошие новости и не очень.
43
Я уселся на последнюю ступень и поднял на него глаза, давая понять, что слушаю внимательно.
— Никто со мной не станет разрывать отношения, конечно же. Я позвонил одному из тех, кто работает с Файвеллом, объяснил суть конфликта, — сообщил он пришиблено.
— А не очень?
— У нас проблема другого характера. Единственные действительно прочные связи у Руперта Файвелла имеются с фармацевтической компанией, которая поставляет нам в клинику медикаменты…
Я медленно моргнул, сжимая зубы.
— …Ищу новых поставщиков, — закончил он.
