— Вовсе нет.
Граф Хоуксмур сделал несколько шагов, все так же приволакивая ногу, и взял щетку для волос из рук жены.
— Сядьте.
Положив руку на плечо Ариэль, он заставил ее опуститься на невысокий стул перед зеркалом и принялся расчесывать густые локоны уверенными, ритмичными движениями.
— Я мечтал об этом с того самого момента, когда увидел вас вчера ждущей меня во дворе и держащей шляпу под мышкой. Солнце играло золотом ваших волос. Это было восхитительное зрелище…
И Саймон, приподняв одну прядь, которая была чуть светлее общей массы цвета темного меда, залюбовался ею.
Ариэль взглянула на отражение мужа в зеркале. Он улыбался про себя, во взгляде его появилось чувственное выражение, лицо, покрытое шрамами, утратило свою строгость, словно простое расчесывание ее волос вызывало в нем любовное томление. Ариэль обратила внимание на то, что его руки, большие и загрубевшие, с нежностью касаются ее волос. Ей захотелось самой взять эти руки и прижаться к ним щекой. По телу молодой женщины пробежала дрожь.
— Вы совсем замерзли, — тут же произнес он и отложил щетку в сторону. — Да и огонь почти погас.
Повернувшись к камину, он подбросил в него дров и раздул огонь, который зашумел с новой силой.
— Но вам надо одеться, пока вы не замерзли окончательно.
Он, хромая, подошел к гардеробу.
— Угодно вам надеть тот костюм, в котором вы были вчера? Этот алый бархат вам очень к лицу.
Достав костюм, о котором шла речь, Саймон обвел взглядом весьма скромное содержание гардероба жены.
— Как я вижу, у вас довольно ограниченный выбор, Ариэль.
— В наших местах мне не так уж много надо, — заявила она, едва ли не выхватывая из его рук костюм. — Жизнь, которую я веду, не соответствует туалетам из шелка и бархата.
— Жизнь, которую вы вели до сих пор, — поправил жену граф Хоуксмур, прислоняясь к спинке кровати, складывая на груди руки и наблюдая, как она одевается. — В качестве графини Хоуксмур вы займете, я уверен, соответствующее положение при дворе и в местном обществе. Хоуксмуры всегда играли заметную роль в жизни местной общины.
В отличие от Равенспиров. Местное общество скорее избегало встречи с ними. Однако ни Ариэль, ни Саймон не произнесли этих слов, пришедших обоим на ум.
Ариэль неловко застегивала крошечные перламутровые пуговички своей кофточки. Внезапно пальцы ее онемели. Голос Саймона Хоуксмура звучал очень уверенно, но ведь она-то знала, что никогда не займет места при дворе или где бы то ни было в качестве жены этого человека. — Наверное, у вас замерзли руки.
Саймон отвел ее застывшие пальцы и сам стал застегивать крошечные пуговицы, продевая их в украшенные вышивкой петли. Руки его коснулись ее грудей, и у Ариэль перехватило дыхание. Пальцы его замерли, и молодая женщина почувствовала, как твердеют ее соски под тонкой тканью, а все тело покрывается гусиной кожей. Но внезапно муж отстранился от нее и с замкнутым выражением лица отступил назад.
Полуотвернувшись от него, Ариэль взяла свой жакет, надела его и стала застегивать крючки на груди, стараясь скрыть дрожь в пальцах. Делая это, она склонила голову и не смотрела на Саймона, пока на ее щеках не погас горячий румянец.
Хоть бы только он теперь ушел! Но граф Хоуксмур по-прежнему стоял, опираясь о спинку кровати.
Она ощущала на себе его взгляд, который следил за каждым ее движением, и от этого чувственного взгляда кровь быстрее и быстрее бежала в ее жилах. Даже процедура надевания сапог превратилась в какую-то исполненную чувственности сцену под этим пристальным взглядом. Мужчина этот был страшен, как смертный грех, и все же она никогда еще не испытывала такой страстной тяги ни к одному мужчине. Даже к Оливеру, чью физическую красоту было невозможно отрицать.
Молодая женщина скрутила волосы толстым жгутом и спрятала их под треуголкой, отделанной серебряным галуном. Взяв перчатки и хлыст, она направилась к выходу из комнаты.
— Уверена, мы пробыли здесь достаточно долго для того, чтобы ваши гости могли убедиться в ваших исключительных качествах, милорд.
— Что вы имеете в виду? — Саймон вопросительно приподнял бровь, следуя за женой.
— Ну как же, сэр, разумеется, ваши мужские качества. Иначе с какой другой целью вы столь демонстративно проследовали в мою комнату? Я уверена, наши гости убеждены, что вы используете любую возможность обладать своей женой.
Она бросила на него взгляд через плечо.
— Ведь именно в это вы хотели заставить их поверить, не правда ли, милорд?
Тон ее голоса был насмешливым; Ариэль пыталась скрыть охватившие ее чувства.
— Я столь же уверена и в том, что вам доставят искреннее наслаждение те скабрезные шутки, которыми будут приветствовать наше появление.
— Сомневаюсь, чтобы они могли ввести вас в краску, моя дорогая, — парировал он с иронической усмешкой. — Вы пошли под венец отнюдь не наивной девственницей и, я уверен, ваше свидание с вашим любовником не было ни для кого секретом.
Ариэль прикусила губу. Она сама вызвала этот выпад, но нанесенный укол все же был чувствителен. Она быстро зашагала по коридору к лестнице, далеко опередив мужа и намереваясь присоединиться к группе охотников сама по себе, словно в последние полчаса она ни сном ни духом не ведала, где пребывает ее муж.
Саймон ковылял по коридору, сильно налегая на трость. От его прикосновения ее всю передернуло. Неудивительно, что молодой красавице его возраст и увечья представляются отвратительными. Он не сможет на равных конкурировать со стройным, безупречно красивым Оливером Беккетом. В те краткие минуты, которые они провели в интимной атмосфере комнаты Ариэль, он забыл обо всем на свете, кроме охватившей все его существо тяги к ней. Странный контраст между нескрываемой отчужденностью жены и живой теплотой ее волос и кожи, сиянием ее глаз, восхитительным цветом щек делал Ариэль совершенно невинной, почти детски непорочной. Но он обманывал самого себя если хоть на минуту поверил в то, что может стать физически притягательным для своей жены. Не то чтобы он мечтал понравиться ей, но все же надеялся, что она сможет когда-нибудь хоть частично преодолеть свое отвращение к нему. «Тщетная надежда», — с горечью подумал Саймон Хоуксмур.
Охотники уже садились на лошадей и выезжали со двора, когда он вышел во двор замка. Ариэль уже гарцевала на той же самой чалой кобыле, которая была под ней накануне. Кобыла едва могла устоять на месте, запрокидывала голову и рыла землю копытами. Ариэль, похоже, совсем не обращала на это внимания, целиком занятая разговором с Джеком Чанси, который, как с сочувствием заметил Саймон, с трудом сдерживал своего жеребца.
Саймон сел в седло своего пегого коня и сразу же испытал облегчение, став столь же свободным в движениях, как и все остальные. Верхом его хромота была незаметна, а рана ничуть не мешала ему в седле. Он догнал группу всадников, в этот момент проезжавших по подъемному мосту, и направил своего коня к Ариэль и Джеку.
