Книга Линия соприкосновения - Михаил Шуваев

— Что такое? — удивился Ричард, вынул и снова положил шар.

Результат оказался тем же.

— Подожди, не торопись. Просто лифт, наверное, кто-то вызвал наверх, — предположил Айво.

Сноу скептически посмотрел на напарника и пошутил:

— То здесь никого не бывает годами и десятилетиями, то прямо паломничество началось. Все бросились кататься на лифтах.

Блумберг молча пожал плечами:

— Давай подождем немного и узнаем.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем створки шахты раскрылись и представили взору настороженных конокомовцев уже знакомую пустую кабину. Немного помедлив, они зашли, и Сноу посмотрел на Айво:

— На второй уровень или на поверхность?

— Давай-ка попробуем на поверхность подняться. Второй уровень подождет, — предложил Айво и погасил фонарь. — Что-то мне подсказывает…

Он замолчал. Сноу замер с шаром в руке, потом решительно положил его в верхний паз и вынул. Но лифт никак не отреагировал на это. Тогда Ричард положил шар в паз, соответствующий первому подземному этажу. Двери закрылись, из пола выдвинулся стальной поручень и кабина, вернее, платформа, заскользила по цилиндру шахты. Оба астронавта смотрели вверх, но вертикальный туннель был черен. Вскоре движение замедлилось, и кабина замерла с неприятным скрежетом, которого раньше не было. Двери остались закрытыми. Сноу зажег фонарик и посветил вверх. Луч высветил гладкую поверхность шахты, которая уходила вверх.

— И что это значит? — спокойно спросил Сноу.

— Думаю, что верхний этаж завален или разрушен, — ответил Айво.

— Как это — завален?

— Не знаю, может, его взорвали к чертовой матери, и скалы, что держались на честном слове, осели. Значит, выхода нет…

Ричард поиграл желваками на скулах:

— Это значит, что ЗДЕСЬ выхода нет. Будем искать в другом месте. Кстати, надо сообщить на станцию…

Сноу включил МИППС, но тот молчал.

— Что за черт? Мы же с тобой всего на первом этаже! Айво, посмотри на свой прибор, на какой мы глубине?

Блумберг достал анализатор:

— Если это минус первый этаж, то, помнится, он был на глубине двух тысяч пятисот тридцати метров. Так, смотрим показания. Примерно те же параметры.

— Примерно! — передразнил Сноу. — А поточнее нельзя?

— Что ты хочешь, прибор дает погрешность в несколько метров.

— Идиотский прибор, — сделал вывод Ричард.

— Совершенно справедливо. И не надо на меня так смотреть — не я конструировал этот анализатор…

— Ладно, связи по-прежнему нет?

Айво достал свой коммуникатор, но результат оказался таким же. Он повертел его в руках и положил обратно в карман:

— Сильных магнитных бурь, которые могли бы столь радикально воздействовать на связь, тут не бывает. Но глубина два с лишним километра…

— А может, выставлен джаммер[27], - закончил Ричард.

— Пока пользы от этих предположений никакого, одно расстройство, — хмуро возразил Блумберг. — Что делать-то будем? Возвращаемся вниз или тут попробуем…

— Что тут пробовать — похоже, что наверху всё придавлено тяжеленной скалой. Её просто так с места не сдвинешь. Поэтому и лифт туда перестал ходить. Едем вниз! В самый низ.

Сноу положил шар в нижнюю лузу, и поршень лифта послушно начал опускаться.

Третий — нижний — уровень встретил их прежней темнотой и ватной тишиной. Лишь вдали мерцали маячки на загадочном постаменте и совсем далеко — у стены пещеры. Блумберг достал кислородный баллон и подышал. Это не укрылось от внимания Сноу:

— Не части, Айво, у нас ограниченный запас.

— Стараюсь… — Айво смущенно спрятал баллон.

— Ты не волнуйся. Ощущение нехватки воздуха появляется тогда, когда человек волнуется: вырабатывается адреналин, учащается сердцебиение, растет кровяное давление — отсюда повышенная потребность в кислороде. Постарайся успокоиться.

— Я и не волнуюсь вовсе, — пробормотал швед. — Чего это мне волноваться? Мы с тобой и не в такие передряги попадали.

— Всё правильно говоришь, но всё-таки мой совет — прими кальмин, и всё придет в норму через пару минут.

— Хорошо, как скажешь.

Блумберг достал из миниатюрной походной аптечки препарат и отправил таблетку в рот. Разжевал, поморщившись. Тем временем они подошли к металлическому синеватому постаменту и остановились. Сноу присел и стал сантиметр за сантиметром рассматривать поверхность ребра, светя себе фонариком. Айво осторожно ступил на пьедестал. Ничего не произошло. Тогда он лег на живот и, ощутив холод металла, тоже стал внимательно изучать горизонтальную полированную плоскость. Долгое время слышалась лишь возня да односложные негромкие восклицания, которые обычно сопровождают любую работу, связанную с некоторыми неудобствами для людей.

— Слушай, тут, по-моему, есть зазоры… — подал голос Блумберг. — Похоже, что это люк, и открывается он по принципу диафрагмы, как в древних фотоаппаратах. Но уверенно сказать не могу — уж больно тонкие места соединений. Их почти не видно. А что под плитой — непонятно. Анализатор ничего не показывает.

— Выброси свой анализатор на помойку, — пробурчал в ответ англичанин. — Он хорош гвозди в стену заколачивать.

Со стороны Сноу раздался легкий щелчок. Айво замер:

— Что там у тебя? — спросил он Ричарда.

— Паз какой-то открылся. Или был, а я сразу не заметил. Круглый такой.

Блумберг заскользил на животе по полированной поверхности к Сноу и у края затормозил:

— Где? — свесил он голову.

— Вот, смотри, — Ричард слегка посторонился и сел на каменный пол.

Швед слез с постамента и присел рядом со Сноу. Действительно в стенке цилиндра виднелась небольшая дыра. Он попробовал заглянуть внутрь, но толком ничего разобрать не смог. Тогда он задумчиво стал рыться по карманам.