Как же притягательно она ревновала! Ну на кого можно променять такую дикую женщину, которая ни одной эмоции не может спрятать? Остатки от прежней Даши пытались, но вот новая сверкала на меня полноценными звериными глазами при каждом взгляде и правда собиралась кинуться. А мне почему-то остро захотелось довести ее до края… Потому что новая Даша — настоящая бестия, которая подомнет меня во всех ипостасях, если не покажу ей место.
— Ты чего, дикая? — медленно шагнул к ней, усмехаясь.
У ведьмы во взгляде мелькнул страх, а вот в ее груди задрожало совсем нехорошее рычание.
— Глеб, — взяла Даша голос и попятилась к стенке, — не подходи!
— Что, мне хвост поджать?
— Глеб, пожалуйста…
Я сделал шаг и резко схватил ее за шею, разворачивая к себе спиной как раз в ту секунду, когда она взмахнула когтями. На стенке, обшитой деревом, остались глубокие борозды. Даша вцепилась в мои запястья, а я содрал с нее кофту рывком и безжалостно вцепился клыками между лопаток…
Такого безумия со мной еще никогда не было… С одной стороны, я все понимал и контролировал, сознательно спуская звериную сущность с поводка устанавливать свои правила и подчинять. Но с другой — не было сил остановиться и подумать, что после всего этого станет с Дашей. Ясно было одно — сама она своего зверя не удержит…
…значит, надо держать мне.
Ведьма билась в злой агонии, будто изгонял из нее дьявола — рычала, царапалась, куда доставала, и выкручивалась. При этом силы было столько, сколько никак не могло таиться в маленькой девушке. А я все сильнее сжимал зубы и рычал все громче, подавляя… Хорошо, она не видела меня, потому что от меня сейчас мало что оставалось. Но росомаху, наконец, впечатлило — начала сдаваться, недовольно порыкивать и слабеть… Когда я позволил себе разомкнуть зубы, у меня дрожали руки.
Даша всхлипнула и едва не упала. Я подхватил ее на руки и понес на воздух — первое, что пришло в голову.
— Даш, успокойся, — прижал к себе, толкая двери. — Даша…
Стало страшно. Она молчала и тряслась, впиваясь пальцами мне в плечи. Дыхание девушки сбивалось, сердце стучало так, что я чувствовал его собственной грудной клеткой.
— Даш, — уселся с ней на крыльце и прижал к себе. — Даша…
— Кто я, Глеб? — прохрипела она. — Что это было?
— Все с тобой нормально. Это — нормально…
— Глеб, меня нужно… от меня нужно… — Зуб на зуб у нее не попадал. — Я же убью тебя, Глеб…
— А ну пришла в себя и успокоилась! — схватил ее за плечи и оторвал от себя, получив возможность увидеть ее лицо. — Все нормально с тобой, я сказал!
Даша заморгала на меня, сжавшись в комок, но успокаиваться пока не собиралась.
— У тебя теперь тоже есть внутренний зверь, как и у меня. Он тебя защищает! Ты слышишь? — тряхнул ее. — Вредная зверюга с тяжелым характером, тебе под стать…
— У меня-то тяжелый характер?! — взвинтилась неожиданно.
— А то, — и я сжал зубы, готовый снова показывать росомахе место, но Даша лишь засопела обиженно и попыталась слезть, только я не пустил: — Сидеть.
— Мерзкий характер, — перекривлялась она, и я усмехнулся.
Мы посидели немного в тишине ночи, которая лишний раз доказывала — наши проблемы только наши, мирозданию плевать. В мире тихо, спокойно… по крайней мере на каком-то расстоянии от дома. Потихоньку эта тишина просочилась между нами, впиталась в поры, вдохнулась с воздухом… Я больше не боялся за нее — ведьма снова пришла в себя, и теперь сидела, нахохлившись в моих руках, будто ожидая, когда выпущу.
С губ сам собой сорвался смешок — я приручал ее, будто она была диким животным. И будто и правда была нужна. Хотя… она и была. Незаметно внутри все перестроилось, приняло ход событий, ведьму с ее росомахой, и теперь я всерьез планировал другую взрослую жизнь, полную ответственности. Поэтому отказаться от сделки с департаментом экологии стало легко — цели поменялись. И главная из них теперь зависела от меня гораздо больше, чем думала. То, что думала она лихорадочно и бодро, было видно по тому, как кусает губы и буравит взглядом мою грудь.
— Что ты говорил про зверя? — «закипела» она, наконец.
Я тяжело вздохнул:
— Ты ревнуешь, — и усмехнулся, глядя ей в глаза.
44
— Я?!
— Ты — новая, — тихо произнес. — Дикая, бешеная, собственница…
Она округляла глаза все больше, и вдруг неожиданно прищурилась:
— А где тебя носило? — снова вступила в права росомаха, только чуть осторожнее, с оглядкой. — Я чувствую сигаретную вонь и какой-то дешевый парфюм, что мне думать? Мы ничего не должны друг другу, Глеб, но спать со мной на десерт между основными блюдами я не позволю! Понятно? Если ты ездил «расслабляться», то меня, пожалуйста, больше не трогай!
Я скалился все шире — ничего не мог поделать. Здесь уже не шло речи о ревности — Даша включила примитивную женскую обиду, перед которой даже зверь не нашелся, что тявкнуть, но все равно было смешно. Ее, конечно, моя реакция разозлила еще больше — она дернулась, но тут же оказалась притянутой обратно за шею:
— Если бы я кого-то трахал, — прошептал ей в губы, — ты бы чувствовала…
— Фу, — сморщила она носик. Но не успел я расслабиться, вернула в тонус — Не заговаривай мне зубы! О каком звере ты говорил?
— Ты себя иногда ведешь дерзко и откровенно нарываешься, потому что у ведьм в твоей ситуации появляется свой зверь. А еще голодная ты чаще обычного тоже поэтому — росомахи прожорливы.
— Росомаха? — и Даша тяжело сглотнула.
— Говорю же, жуть с хвостом, а не зверь, — поморщился я.
— С чего это? — напыжилась она, но резко сдулась: — Глеб, что за… — и вымученно на меня посмотрела. — Я все же сойду с ума, да? Я не узнаю себя!
— Воспринимай это так, будто ты прошла тренинг «Самая обаятельная и привлекательная», или какие там сейчас в моде?
— Какой ты древний, — мученически усмехнулась ведьма.
— Неважно. Это все — ты. Просто после апгрейда.
— И весь этот апгрейд благодаря тебе, — поморщилась она.
— Нет, Даша — тебе.
— Мне страшно, — обняла она себя руками.
Я посмотрел на нее с пару секунд, протянул руку и толкнул себе на грудь:
— Ничего нет в этом страшного. Просто зверек твой наглый до идиотизма, нужно держать его в руках…
— Как его держать? Откуда ты вообще взял? Я что, в зверька превращаюсь и не помню?! — начала новый виток истерии Даша.
— Ни в кого ты не превращаешься. Люди становятся циничными, злыми, беспринципными… а ты… стала смелой, дерзкой, ревнивой и… голодной. Почти всегда. Ничего страшного. А зверя я твоего чувствую и иногда вижу во сне… — Не стал говорить, что вижу его и наяву, потому что этого не объяснить. Я его вижу не глазами, а, скорее, чувствую.
