Дверь закрылась. Он несколько минут сидел за столом, обхватив голову руками. Открыл ящик стола, достал из папки свой рисунок с ее профилем, положил перед собой. Потом достал из внутреннего кармана маленький овальный футляр, открыл крышку и долго-долго смотрел на голубую сверкающую каплю.
Заключение
Он вышел из здания вокзала. Знакомый раздолбанный красный «москвич» чуть припорошенный снежком стоял на том же месте, что и в прошлый раз. Водитель дремал, отвалившись на спинку сиденья. Вячеслав Вадимович постучал по лобовому стеклу. Спящий приоткрыл один глаз, моментально распахнул оба, узнав бывшего клиента, встряхнулся, открыл заднюю дверцу. Не сказав ни слова, он рванул с места, едва Вячеслав Вадимович сел в него. Машина только жалобно дребезжала на ухабах. В этот раз он решил остановиться в другой гостинице. Не хотелось будоражить Лизавету. Еще решит, что он приехал к ней. Зачем зря обнадеживать женщину, бередить ей душу.
Когда подошел к знакомому дому, где живет Валя с детьми, уже наступило серенькое утро. Половина седьмого. Валя уже наверняка проснулась, собирается на работу. По пути он купил в круглосуточном магазине две коробки конфет, шоколадки детям, виноград. Медленно поднялся по замызганной и заваленной окурками лестнице. Сердце колотилось. Постучал в дверь Валиной комнаты. Раздался быстрый топот маленьких ног, дверь с шумом распахнулась. На него весело глядел Валерка.
— Мам, к нам опять страховый дядя Слава пришел! — радостно завопил он, цепким взглядом узрев пакет с коробками конфет и виноградом.
— Страшный дядя пришел! — вторил Степка, сидя за столом.
Они завтракали. На столе стояли четыре тарелки с манной кашей. Четыре, потому что и Алена была тоже здесь. Лицо ее мгновенно вспыхнуло. Валя растерянно поглядела на него, на смущенную Алену.
— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Будете с нами завтракать? — спросила она.
— Буду! — он вошел, придвинул кресло и сел между Степкой и Валеркой.
— Мам, у нас же больше каши нет. Пусть дядя мою доест, — Валерка великодушно пододвинул свою наполовину съеденную тарелку страховому дяде, а сам уже делал ревизию коробкам конфет, которые вместе со всем остальным Вячеслав Вадимович передал ему.
— Здравствуйте, Вячеслав Вадимыч. Валя, это хозяин дома, в котором я работала в Москве, — пояснила Алена сестре.
— Я уже догадалась, — улыбнулась Валя. — Очень рада вас видеть. Алена так много хорошего о Вас рассказывала. А уж как я благодарна вам за то, что Вы оплатили Степкину операцию — и не рассказать. Огромное вам спасибо. Я просто не знаю, как вас благодарить. Спасибо Вам. …Валерка, не ешь грязный виноград! Пойду, вымою, — она отняла пакет с виноградом у сына и вышла.
— Ну, герой, как твое самочувствие? — он поглядел на Степку, на его розовощекую круглую мордашку, на то, как с аппетитом уплетает малыш конфеты. Без ответа было ясно, что у мальчишки все в порядке.
— Все хорошо, — подтвердила и Алена, — он совсем оправился. Уже и в садик начал ходить, — смущение ее немного прошло, она взяла себя в руки.
Вячеслав Вадимович с аппетитом доел Валеркину кашу, заодно выпил и его чай. У него было прекрасное настроение.
Когда Валя вернулась с тарелкой мытого винограда, Валерка показывал гостю свой новый классный набор солдатиков, который ему привезла из Москвы тетя Алена, а Степка — свои рисунки, поясняя, какая загогулина означает самолет, а какая — танк. Валя быстренько собралась и побежала на работу, предварительно взяв с Вячеслава Вадимовича слово, что вечером непременно увидит его. Она просто не знает, как благодарить его за деньги, благодаря которым жив и здоров ее сынок. Алена с помощью Вячеслава Вадимовича собрала мальчишек, и они повели их в детский сад. На обратном пути они, не сговариваясь, медленно прошли мимо своего дома. Обоим было ясно, что им надо серьезно поговорить.
— Что же ты сбежала, ничего мне не сказав? — с нежностью заглянул он в ее лицо. — Я чуть с ума не сошел, когда вернулся, а тебя нет, исчезла.
— Так получилось.
— Само собой ничего не получается, Алена. Получается так, как мы сами делаем. Присядем.
Они сели на скамейку.
— Почему ты ничего не сказала мне о своей беременности? Я в первую очередь должен был узнать об этом.
— Когда ты уехал, я и сама об этом еще не догадывалась. Честное слово! Недомогание свое списывала на нездоровье.
— Почему ты мне не сказала по телефону потом, когда уже знала?
— Это не телефонный разговор. И потом… Я не знала, как ты к этому отнесешься. И потом… Получалось, что я как бы давлю на тебя. Я не люблю шантажировать людей и принуждать их к каким-то решениям. В таких случаях ответственность больше лежит на женщине. А избавиться от ребенка, как предлагала Ирина Аркадьевна, я не могла. Я его уже полюбила, — Алена тихо заплакала. Она достала из кармана пальто носовой платок, высморкалась и продолжила: — Я его рожу. Если хочешь, можешь оказывать нам материальную поддержку. Если не хочешь, не надо. Я не буду в обиде, — она подняла на него лучистые серые глаза.
Он достал из внутреннего кармана круглый футляр, открыл крышечку.
— Это я вез тебе, еще не подозревая, что ты в бегах. Обручальное кольцо. Мне кажется, оно чем-то похоже на тебя, — взял Аленину руку и надел кольцо на ее палец. Голубой камешек таинственно мерцал и переливался в слабом утреннем свете.
— Конечно, не очень хорошо, что невеста на свадьбе будет беременна, но в наше снисходительно время это такие пустяки. Да у тебя и не заметно пока ничего. А кто у нас будет еще не известно? Эй, ты чего ревешь, а?
— Я, конечно, не уверена, но мне почему-то кажется, что будет мальчик, — сквозь слезы выговорила она.
— Ну, Валерка мигом над ним шефство возьмет, — сказал Вячеслав Вадимович. Алена рассмеялась сквозь слезы, уткнувшись лицом в его плечо.
— Люблю я тебя, Аленка, хоть и тараканов в твоей голове полно. Как ты могла сбежать от меня? Да еще с нашим сыном? Выпороть тебя бы надо, но беременных бить нельзя. Придется подождать с поркой, пока ты родишь.
— Подожди, — она прижалась к нему, — недолго осталось. Каких-то шесть месяцев…
