— И что ты видишь? — с нетерпением опять спросила Света.
— Крокодила, вроде.
— Так. Сейчас посмотрим, что означает крокодил, — Света схватилась за брошюрку, в которой были даны значения восковым силуэтам.
— Крокодил — богатый жених! — торжествующе произнесла она. — Вот повезло, так повезло…
Спать решили в комнате Светы. Вдвоем перенесли туда раскладное кресло для Алены, она сбегала за своим постельным бельем. Было уже почти пять утра, но спать еще не хотелось, возбуждение прошедшей ночи не улеглось. Они еще долго болтали о том, о сем.
— А ты вроде собиралась поехать к сестре и племянникам на Новый год. Чего вдруг передумала?
— Я к ним позже поеду. Через несколько дней. Старый Новый год вместе встретим, — ответила Алена, а сама подумала о том, что она не могла, просто не имела право уехать, ведь она обещала дождаться. И она дождется. Обязательно дождется. Чего бы это ей не стоило. Слушала вполуха Светкину болтовню, а сама вспоминала их встречи, их свидания. Вспомнила его глаза, его взгляд, как он смотрел на нее в их последнюю встречу, и перехватило дыхание. Скорее бы он приехал! Она просто не переживет еще несколько дней разлуки.
— Слушай, подруга, — прервала ее мысли Галя, — а кто это тебе звонил на сотовый в первые минуты года? Я хоть и разговаривала в это время с мамой, но словосочетание «мой дорогой» четко услышала. Интересное кино! С каких пор у тебя «твой дорогой» появился? Вроде, ни с кем не дружишь, на свидания не бегаешь и вдруг — «дорогой». Давай, колись, подруга.
— Отстань! — со смехом отмахнулась Алена. — Это просто один знакомый.
— …Который очень дорогой, — передразнила Света. — Подумаешь, не хочешь, не говори. И вообще, спать пора. Уже почти шесть часов, — и она от души широко зевнула. А Алена еще долго лежала с открытыми глазами, смотрела в чуть белеющий потолок и улыбалась то нежно, то грустно, то радостно.
………………
Старый ювелир явно еврейского происхождения своими добрыми умными глазами, похожими на глаза много повидавшей на своем веку собаки, вислыми усами и пышными седеющими волосами кого-то очень напоминал.
— Чем могу служить, молодой человек? — глуховатым голосом услужливо спросил он.
— Мне нужно обручальное кольцо для девушки. 16-й размер.
— Пожалуйста. Взгляните на эту витрину. Если позволите, могу дать совет. Но сначала опишите будущую хозяйку колечка.
— Двадцать один год. Сероглазая, светло-русая, тоненькая. Очень хороший человек с кристально чистой душой. И еще одно, очень важное: я люблю ее.
— Понимаю. Возможно, вот это подойдет? — ювелир открыл верхнее стекло витрины и подал ему тонкое колечко из белого золота. Голубой капелькой сверкал камешек из светлого сапфира. То, что надо. Оно так было похоже на Алену: неприметное на беглый взгляд, но чем больше его рассматриваешь, тем прекраснее оно оказывается.
— Я беру. И футляр на ваше усмотрение.
Домой летел, как на крыльях, временами едва сдерживая себя и заставляя убавлять скорость машины. Не хватало еще, чтобы он сейчас попал в аварию, и все для него закончилось, едва успев начаться. Вот обидно будет думать об этом на том свете.
Едва припарковав машину у крыльца, влетел в дом и торопливо направился к Алениной комнате. Дверь была закрыта, на его нетерпеливый стук никто не открыл. Он обежал весь дом, ее нигде не было. На кухне Нина Петровна и Света что-то мудрили над кастрюлями. Хором поздоровались с ним, улыбаясь, поздравили с Новым годом. Он ответил и торопливо пошел дальше. В холле Вероника пылесосила ковер вокруг огромной пушистой красавицы елки, сверкающей мишурой и шарами. Где же она? Видимо, Ирина Аркадьевна куда-то ее отправила с поручением.
Снял трубку внутреннего телефона.
— Ирина Аркадьевна, добрый день.
— С приездом, Вячеслав Вадимович! С Новым годом Вас, с новым счастьем.
— Спасибо, взаимно. А где Алена? Она мне срочно нужна.
На том конце провода явно смешались. Наконец, Ирина Аркадьевна сказала:
— Дело в том… Видите ли, мне необходимо вам кое-что объяснить.
— Я жду Вас в моем кабинете.
Он медленно поднялся на второй этаж в свой кабинет. Тяжелое предчувствие моментально сдуло с него приподнятое настроение, сдавило сердце. Что-то случилось. Что-то очень плохое. Он так и знал! Слишком все шло гладко в последнее время. Слишком все было хорошо. За счастье и везение всегда надо платить огромную плату.
Он сидел за столом и, сжав руки в кулаки, мысленно твердил одно и то же: только бы она была жива и здорова, только бы жива и здорова. Услышал, как вошла Ирина Аркадьевна, и боялся поднять глаза, прочесть на ее лице приговор своему счастью.
— Что произошло? — сам удивился невозмутимости своего голоса.
— Вячеслав Вадимович, дело в том, что Алена Гурьева больше не работает в нашем доме. Я рассчитала ее в первых числах наступившего года и, насколько я знаю, она уехала в свой Называевск. Во всяком случае, Сережа покупал ей билет и отвозил на вокзал.
— Как рассчитали?! Почему Вы ее уволили без согласования со мной?! В чем дело, Ирина Аркадьевна?! Разве Вы забыли, что окончательное решение в подобных вопросах всегда остается за мной? Разве не так? Что бы она не натворила, Вы должны были получить мое согласие на подобный шаг, хотя бы посоветоваться со мной по телефону! Я Вас не узнаю, Ирина Аркадьевна. Вы не забылись, голубушка?
— Извините меня, Вячеслав Вадимович, но я действительно приняла такое решение без согласования с вами, потому что Алена все равно не смогла бы больше работать здесь.
— ?..
— Дело в том, что она … беременна.
— Что?!!.. — потрясенно произнес он. — Как беременна?.. Вы уверенны?
— Я сама не сразу поверила. Такая скромная девушка, никуда из дома практически не отлучалась, насколько я знаю, ни с кем не встречалась. И, тем не менее… Я все-таки тоже женщина. У меня у самой две дочери и четверо внуков. Поэтому я сразу все поняла. Эта тошнота от запахов еды, бледность, сонливость, внезапные признаки дурноты — я сразу заподозрила неладное. Под видом медосмотра направила ее к Ефиму Дмитриевичу, ну ему нетрудно было узнать причину ее плохого самочувствия. И анализы подтвердили мое предположение. И потом — она сама призналась мне, когда я спросила ее об этом в лоб. Плакала, каялась, рыдала, но от кого и когда успела залететь, так и не сказала. Настоящая партизанка. Да и какая, в сущности, разница от кого она беременна. Важен сам факт. Как говориться, в тихом омуте… Я, конечно, предложила ей свою помощь, у меня близкая подруга — гинеколог. По-человечески, мне ее жаль, она хорошая девушка. Сирота, глупая еще совсем. Но она наотрез отказалась. Что я могла еще сделать для нее? Пусть едет в свой Называевск и живет, как хочет. Вот я ее и рассчитала быстренько, пока никто в доме не узнал об этом.
— Хорошо… Можете идти.
