― Правда? Ого, не думала. Впрочем, такое сам и не увидишь, верно? Давай тогда за огонь и выпьем!
Придя на групповые занятия раньше времени, я застала в аудитории лишь Матвея. Он нервно оглянулся и убрал телефон в карман.
― Привет. Что, поклонницы покоя не дают, тут прячешься? ― пошутила я, уже жалея, что оказалась с ним наедине.
― Не поклонницы, ― лишь пробормотал он и выскочил из комнаты.
Вернулся молча, минут через пять. Делая вид, что увлечена книгой, я боялась шуток, но он был сам не свой.
― Матвей? ― закрыла я книгу.
― Вы рано сегодня! ― воскликнула Вероника с порога и кинула сумку на стул у пианино. ― Я через пятнадцать минут подойду, разогрейте связки пока.
После её ухода я нерешительно подошла к Матвею, остановившись в паре шагов от стула. Он уже хватал меня за руки и пихал в бедро, безопаснее было держать дистанцию.
― Ты чего?
― Неважно.
― Ты можешь рассказать, я ― никому, честно. На тебя смотреть страшно.
― Не нравится ― не смотри. Все уйдут и пусть.
Я всё же присела рядом. Помолчав, он продолжил:
― Кошка моя сегодня умерла.
― Ой, соболезную. Мне тоже было тяжело, я целый день плакала, когда мою усыпили.
― Нет, тут ещё… Вот ты новую завела?
― Родители, не я, но да. Знаю, поначалу кажется, что это невозможно, но иногда от этого становится легче.
― Её мне подарила одна девушка, десять лет назад. Теперь уже не подарит, давно уехала. Для меня Маруська как часть её была всё это время.
― Любил её? Ой, извини, некорректный вопрос. Такой момент, а я лезу.
― Нет, всё в порядке. Я, наверное, и сам хочу поделиться с кем-то. Дай обниму! ― я дернулась, и он слабо улыбнулся. ― Шучу, прости. Тебя что, мои приколы так напрягают?
― Честно? Жутко. Ты влезаешь в моё личное пространство, отпускаешь всякие непристойности, хватаешь за руки… Помнишь, мы пару раз переписывались, пока репетировать должны были, а ты болел? Ты тогда нормально шутил, и я могла с тобой разговаривать. Да и в лагере ничего такого не замечала. Но в основном сейчас ты ведешь себя, уж прости, как озабоченный придурок.
― Это же флирт! Разве девушкам не нравятся пошлости?
― Если это обращено к одной единственной и имеет какие-то рамки ― может нравиться. Или если девушка сама такого стиля общения придерживается. А когда пытаешься общаться по делу и вообще никак не провоцируешь ― зачем?
― Говорят, всем нравятся плохие парни. Я после её ухода всё пытался понять, что делал не так, а потом решил ― можно ведь просто стать мудаком и женщины к тебе потянутся.
― И как? Тянутся?
― Я уже давно сбился со счета, со сколькими переспал.
― Разве тебе нужен в отношениях только секс? Что же ты так к чьей-то кошке привязался?
Матвей нахмурился.
― Разве секс не ведет к близости? Я встречался с теми девушками по несколько раз.
― И как их звали? Хоть одну?
― Не помню.
― Не могу и не хочу лезть в твою жизнь, но попробуй понять ― тебе нужны отношения, любовь, тепло? Если да ― перестань атаковать всё, что видишь, и попробуй разглядеть в девушках людей, понять их интересы, характеры, чувства. Не унижать намеками на совокупление, а просто разговаривать, помогать, поддерживать. Мудаки хороши, чтобы по ним страдать и спать с ними, и то только если найдется что-то ещё, внешность приятна хотя бы. А на этом «кроме» уже можно построить чувства.
― Я подумаю.
― Спасибо.
― Тебе спасибо. С тебя и попробую начать. Мир? ― протянул он руку и заметил, что я снова вздрогнула, грустно улыбнулся. Вздохнув, я сжала его ладонь:
― Мир. А вот и Вероника, пора заниматься…
― Саша, привет, как твои дела?
― Привет. Нормально всё.
― Удобно разговаривать?
― Да, вполне.
― А ты всё ещё пишешь песни?
― Пишу, так же в стол, а что?
― А можешь скинуть несколько посмотреть? Ты ведь ещё и на гитаре играешь, правильно?
― Да. Могу и на клавишах, но гитару люблю больше.
― Мы просто группу собираем, хочу предложить тебе присоединиться, если сойдемся во взглядах на музыку.
― Давайте попробуем. А ты играешь?
― Я пою.
― Ого, да, помню, ты говорила. В среду тогда можем пересечься? Демки скину.
― Супер!
Услышав вечером звуки пианино ― уже более уверенный мотив, ― я в спешке накинула халат и выбежала на площадку, прислушиваясь у каждой двери. К счастью, мелодия не замолкала, пока я исследовала этаж выше и ниже.
Вздохнув, нажала на звонок и тут же отдернула руку, слишком уж громкой вышла трель.
Мне открыли почти сразу, на пороге стояла грузная женщина, в таком же халате, как у меня, только почти выцветшем от времени.
― Кого вам?
― Здравствуйте, я ваша соседка, слышу часто, что у вас играют…
― Ген, а ну сюда иди! Я за тебя оправдываться не нанималась!
Из комнаты высунулся нос, на нем очки, за ними ― грустные глаза, над ними ― копна спутанных темных кудрей.
― Извините, ― пробормотало еле слышно создание.
― Нет-нет, простите, вы не так меня поняли! Мне очень нравится, как вы играете, правда!
― Честно? ― удивился он чуть громче и шмыгнул носом.
― Честно! Вы, можно сказать, вдохновили меня своим примером. А не хотите ли к нам в группу?
Найти Ивана в инстаграме оказалось легче, чем я ожидала. Ссылка на его профиль не слишком пряталась в глубинах записей профиля литературного клуба, проводившего вечер.
На фотографиях он был даже красивее, чем запомнилось мне. Несколько фото в обнимку с разными девушками, но ни одного ― с той, с бала. Двадцать два года, студент ― слишком молод, а какой взгляд циничный, надо же. Мысль написать ему была мимолетна и тут же отвергнута, я лишь подписалась на страницу и вышла.
«Как там успехи с подбором группы? Подруга-поэт и мой сосед-клавишник в деле», ― написала я Славе.
«Иван согласился». ― Сердце моё стукнуло пару раз быстрее обычного, затем ритм выровнялся. ― «Как твой вечер?»
