Может быть, она уже была готова отдаться ему, и если бы Дей не приехал, то к этому часу они стали бы любовниками. Но Дей приехал и таким образом дал ему время подумать. Дэниел посчитал, что его первоначальное решение было разумным, особенно если он был прав и одна из причин противоречивости испытываемых Кристой чувств лежит в неприятии ею его работы.
Лучше будет подождать, пока курсы и все, что с ними связано, останутся позади, прежде чем…
Если бы он только смог сдерживать себя так долго… Ну, по крайней мере, завтра не так уж трудно будет справиться с этим, горько усмехнулся он, когда его взгляд упал на ботинки, купленные Кристой утром. Они будут в горах большую часть дня.
Была какая-то насмешка в том, что ему приходилось проводить уроки, чтобы создать базу для доверительных отношений с женщиной, с которой ему это было особенно важно, но которая, как он подозревал, не хотела ему доверять.
Он наклонился и очень, очень нежно прикоснулся губами к ее обнаженному плечу… Это был самый воздушный поцелуй, какой только может быть. Но, несмотря на это, выпрямившись, он почувствовал, что в нем толчками начинает подниматься столь сильное и всепоглощающее желание, что мускулы задрожали от напряжения в отчаянной попытке подавить вскипающую страсть.
В глубине души он не сомневался: что бы Криста ни говорила, во что бы ни верила, она все еще не готова отдаться ему всем сердцем, доверять ему в той мере, в какой он этого хочет. И как бы ни было им хорошо в постели, а он знал, что для него их близость будет сказочным наслаждением, — но без полного обоюдного доверия этого будет недостаточно.
— Ты уверена, что все в порядке?
Криста сердито отвернулась от Дэниела. Ее пальцы яростно сжали чашку с горячим кофе. Как он смеет быть таким… таким… заботливым и внимательным… таким искренним, когда она знает — и он тоже должен понимать, что она знает, — как фальшивы и наигранны эти заботы?
— Конечно же, со мной все в порядке, — солгала Криста, все еще не решаясь поднять на него взгляд. — Почему что-то должно быть не так? — с вызовом добавила она.
— Мне очень жаль… что так получилось прошлой ночью. Я звонил, но ты, должно быть, уже легла, — сказал Дэниел, когда она наконец-то заставила себя спуститься вниз.
Она отрицательно покачала головой, когда он спросил, что сделать на завтрак.
— Тебе нужно поесть, — настаивал он. — Впереди, длинный день, на ланч будет только горячий бульон и сандвич. Когда мы будем подниматься в гору, тебе придется собрать все силы, какие только у тебя есть.
Кристу все время подмывало заявить, что она не сдвинется с места и останется в доме, но предусмотрительность одержала верх. По крайней мере, в горах она сможет отвлечься от своих невеселых мыслей о том, как она несчастна, как ей нестерпимо больно.
Боль. Такое коротенькое слово не в состоянии выразить то, что она испытывает.
Она не понимала, откуда у Дэниела столько нахальства, чтобы вести себя так, словно ничего не произошло, смотреть на нее лживым взглядом, в котором отражалась притворная забота, когда все это время…
— Мне показалось… я не ослышалась, когда ты сказал, что хочешь рано выйти из дома? — холодно напомнила она, допивая кофе. Поднявшись, она начала убирать со стола, все время, стараясь повернуться к нему спиной, чтобы не видеть его лица, глаз… его губ.
О Господи! Пожалуйста, не позволь этим предательским слезам, обжигающим глаза, покатиться по щекам, обнажая перед ним ее чувства.
— Криста…
— Я поднимусь наверх и переоденусь, — холодно сказала Криста, не обращая внимания на его оклик.
Через полчаса, спускаясь по лестнице, она чувствовала на сердце тяжесть несравнимо большую, чем внушительный вес ботинок у нее на ногах.
Вместе с гневом и горечью ее охватили панический страх и острая боль. Несмотря на то, что она теперь все знала про него, крохотная частичка ее сознания шептала ей, что она может оказаться не настолько сильной, чтобы вести себя так, как решила. Она вздрагивала при мысли, что ее чувства, ее любовь могут предать ее и одержать верх над благоразумием. Она не могла смотреть на Дэниела и не вспоминать каждый раз, как приятно находиться в его объятиях, не сознавать, что какая-то часть ее все еще страстно мечтает очутиться там, не желая знать правду и нашептывая, что, возможно, он не лгал, а на самом деле чувствовал то, о чем говорил.
Она боялась своей собственной уязвимости, поняла Криста, отворачиваясь в очередной раз, чтобы не встретить вопросительный взгляд Дэниела.
— Иди сюда и сядь, — скомандовал он, мягко толкнув ее на стул, прежде чем она опомнилась и стала сопротивляться.
Когда он опустился перед ней на колени, на какое-то безумное мгновение она подумала, что он собирается умолять ее о прощении. Она смотрела вниз, на склоненную темноволосую голову, на шею с завитками волос, неожиданно показавшуюся ей уязвимой в своей незащищенности, с болезненным ощущением любви к этому человеку.
Его пальцы крепко сжали ее лодыжку, приподнимая ногу, обутую в новый ботинок.
— Ты недостаточно туго завязала шнурки, — сказал он.
Ее ботинки… Он всего лишь проверял, хорошо ли она завязала шнурки. У нее вырвался истерический смешок, когда она с горечью подумала, как разительно отличались его прозаические намерения от того, что нарисовало ей разыгравшееся воображение.
— Нельзя оставлять кончики шнурков снаружи, — добавил он, туго затягивая шнуровку и пряча оставшиеся концы внутрь ботинок. — Ты можешь настудить на них и упасть.
— Спасибо, — сквозь зубы процедила Криста. Дэниел медленно поднял голову и испытующе посмотрел на нее. В его глазах стоял немой вопрос, но Криста отказалась отвечать на него. Какого черта он не отнимает свои проклятые руки от ее тела?
Если он будет продолжать сжимать ее ногу в этом, до смешного театральном жесте, призванном показать его псевдо любовь, если так и будет поглаживать чувствительное место под коленкой, словно не в силах сопротивляться желанию прикасаться к ней, она выскажет ему прямо в лицо все, что думает на его счет. О… ей стоило огромного труда подавить предательский стон, готовый сорваться с ее губ в ответ на неожиданный отклик тела на его ласки. Наслаждение пронзило ее с головы до ног, прокатившись по телу мелкой дрожью. Испугавшись, что он заметит ее реакцию, она поспешно вырвалась из плена его пальцев.
Когда они вышли за ограду фермы и направились по тропинке, неровной лентой поднимающейся в горы, Криста старалась не думать о том, что происходило бы сейчас, не будь этого непрошеного вторжения. Может, они лежали бы в кровати и их тела переплетались бы в тесном объятии?
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — обернувшись, спросил Дэниел, поджидая, когда она поднимется к нему. — Утром ты была бледная как полотно, сейчас вся горишь.
— Я в порядке, — опять солгала Криста.
Для нетренированного глаза — ее глаза, неохотно призналась Криста, — тропинка, которую выбрал Дэниел, медленно и легко поднималась по самому пологому склону, но ее ноги придерживались иного мнения. Она никогда не была фанатиком, но ей всегда нравилось гулять пешком, и делала она это регулярно, стараясь, как можно реже пользоваться машиной. Но совершаемые ею прогулки, не шли, ни в какое сравнение с тем, чем она занималась сейчас. И причиной ее односложных ответов на все вопросы Дэниела в попытке завязать непринужденный разговор были не только гнев и разочарование.
