— Я видел, как вы… запнулись… Я… волновался… за вас… Я думал… вдруг вам понадобится какая-то помощь… Поэтому…
— Это так приятно, что кто-то волнуется за тебя. А как вас зовут, ослик?
— Филипп, — представился счастливый ослик.
— А меня Льдинка, но вы, конечно, это и так знаете. Послушайте, Филипп, а чем вы занимаетесь? Наверное, не всегда стоите под окнами моей конюшни?
— Я работаю в цирке «Каруселли». Осликом.
И неожиданно для себя ослик рассказал белой лошадке про то, какой замечательный у них цирк, какие хорошие у него друзья и как им пока не везет в столице, но они непременно справятся с трудностями. И об этом даже не стоит волноваться, ведь единственное, что стоит волнения, — это Льдинкина нога.
В ответ Льдинка только вздохнула.
Ей было очень обидно. Запнулась она случайно, но главный конюх был очень огорчен. И хотя врачи говорили, что если Льдинка пару дней побережет ногу, то хромота пройдет без следа, конюх все равно хмурился.
«Вот так, — думала с горечью Льдинка. — Верой и правдой служишь, побеждаешь и украшаешь собой конюшню. Но стоит тебе допустить промашку, как вместо слов поддержки — только недовольное молчание».
А тут этот милый Филипп со своим рассказом о циркачах. Как было бы замечательно жить среди таких людей. Наверное, если бы Льдинка была цирковой лошадью, эти прекрасные люди нашли бы для нее теплое слово. И любили бы ее. И жалели бы. И у нее было бы много друзей. И никто не ждал бы от нее непременно победы и первого места.
— Я бы очень хотела побывать в вашем цирке, — сказала Льдинка. — Если вы бы познакомили меня со своими друзьями, это было бы так прекрасно.
Ослик обомлел от счастья. Конечно, такая гостья — это большая честь для цирка.
Одно волновало Филиппа. Не будут ли искать Льдинку, волноваться, куда она ушла.
— Неблагодарные, — мотнула в ответ головой Льдинка. — Им нужны только победы. Ну что ж, заведут себе новую лошадь. Пойдемте, Филипп.
Глава двадцать первая
Про то, как выздоровела маленькая Туська
Маленькая Туська лежала на высоких подушках, укрытая теплым пуховым одеялом, и тихо плакала.
Няня, которая сидела рядом с Туськой, не отходя ни на минуту, задремала. И поэтому Туська решила, что именно сейчас поплакать удобнее всего.
Очень плохо болеть.
И самое грустное, что никто не понимает, чем больна Туська. Просто однажды она проснулась и не смогла встать с кроватки.
Или не захотела.
Когда мама и няня пытались поставить Туську на ноги, она сперва села на пол, а потом легла, прижавшись щекой к мягкому прикроватному коврику с яркими цветами.
Мама испугалась, уложила Туську назад в постель и вызвала доктора.
Доктор осмотрел ее и развел руками:
— Ничего не понимаю. В моей практике такой случай впервые. Будем наблюдать. Постарайтесь кормить ее легкой и полезной пищей. Вареной морковкой. Творожком. Температуру мерить каждый час. И при любом изменении состояния незамедлительно сообщайте мне.
Прошло несколько дней, а Туська не ела вареную морковку, и ей не становилось лучше.
Вечером в первый день пришел в Туськину детскую папа.
— Что с тобой, моя маленькая? Что у тебя болит?
— Ничего, — вздохнула Туська. — Ничего у меня не болит, папочка.
— Хочешь, я почитаю тебе книжку?
Но Туська, которая очень любила, когда папа ей читает, только грустно покачала головой. Нет, она не хочет.
Папа встревожился еще больше.
— А хочешь, мы поиграем в кукольный театр? Хочешь, будем пускать мыльные пузыри? Хочешь, будем лепить из пластилина?…
Но в ответ девочка снова качала головой.
Отчаявшись, папа предложил:
— Хочешь пострелять из пистолета?
Ведь он был помощник начальника полиции и мог сам себе позволить такое шумное развлечение.
Однако и это не заинтересовало девочку. Туська просто закрыла глаза.
На следующий день папа не пошел на работу. Он то и дело пытался подменить у Туськиной постельки маму и няню, а когда его просили хоть немного отдохнуть, он уходил в гостиную и в тревоге ходил туда-сюда — от окна до двери, часами.
— Доктор, скажите, может быть, купить какую-то микстуру? Таблетки? Может быть, пластырь? Мазь? Почему вы никак не можете вылечить мою дочку? Чем она больна?
Но доктор, который в очередной раз внимательно обследовал Туську, только разводил руками. Температуры нет, и горло не покраснело. И все анализы (доктор сделал кучу анализов, исколов Туськины пальчики острыми иголками) — в норме.
Было ясно, что Туське становится хуже. Она почти перестала отвечать на вопросы, только вздыхала в ответ и закрывала глазки. Ничего не ела. И часто плакала — тихо и беззвучно.
— Это не обычная болезнь, — сказал доктор. — Это не скарлатина, не корь, не свинка и не коклюш. Это не диатез, не ангина, не грипп, не ревматизм. Не чума и не холера. В моих книгах по медицине (а я прочитал все книги про детские болезни) нет ничего подобного. И сейчас я пойду в королевскую библиотеку: буду читать все книги про детей. Может быть, что-то натолкнет меня на мысль.
К вечеру, когда мама сменила няню у Туськиной постели, а уставший папа уснул в кресле в гостиной, доктор ворвался в дом. Он отпихнул в сторону замешкавшуюся горничную и ринулся прямо к помощнику начальника полиции. Доктор схватил его за плечи и начал трясти:
— Просыпайтесь, просыпайтесь!
Помощник начальника полиции в ужасе вскочил на ноги:
— Что? Тусеньке хуже?
— Нет, нет. — Доктор в нетерпении махал в воздухе какой-то книгой. — Смотрите, что я нашел в библиотеке! Очень, очень похожий случай. Это наша единственная надежда!
— Видите, это старинная книга. Тут тоже девочка, которая заболела. Симптомы практически те же. Мой коллега в книге придумал, как вылечить ребенка: надо, чтоб она что-либо захотела — и непременно, слышите? Во что бы то ни стало надо выполнить ее просьбу. Даже если девочка захочет луну с неба.
— Но она ничего не хочет! — в отчаянии закричал папа Туськи.
— Надо, чтоб захотела!
— А что захотела та девочка в книжке? — с надеждой спросил папа.
— Слона, — ответил доктор.
— Слона? — оторопел папа. — И ей привели слона?
— Да, привели, и он пил с ней чай и кушал тортик. И девочка выздоровела.
— …Значит, слона, — тихо сказал папа. — Ну что ж, если надо слона, то будет и слон.
