Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Участникам группы под угрозой подтверждения стереотипа более ничего не сказали. Помните: восприятие задания как теста на интеллект – это все, что нужно, чтобы подвергнуть чернокожих угрозе подтверждения стереотипа об их интеллектуальных способностях.
Для группы без угрозы подтверждения стереотипа тест охарактеризовали как «расово честный». Было сказано, что чернокожие всегда так же хорошо справлялись, как и белые в этом конкретном тесте, и что тест был разработан в колледжах для чернокожих расово интегрированной исследовательской группой. Такое заявление сделало стереотип о способностях черных неправдоподобным как интерпретацию их успеваемости в этом конкретном тесте.
Результаты оказались впечатляющими. Кровяное давление и белых, и чернокожих участников, которым сказали, что тест был расово честным (без угрозы стереотипа) фактически упало с того момента, как им надели манжету измерения давления и до середины теста. То же самое произошло и у белых, которым испытание было представлено в качестве теста на интеллект. Но среднее артериальное давление чернокожих участников резко возросло, пока они делали тест. Люди под угрозой подтверждения стереотипа могли быть не в состоянии передать, что они беспокоились или испытывали чувство тревожности или любви, но это не значит, что они не беспокоились. Их физиологические реакции ясно показали, что это так.
Вскоре наше понимание физиологических эффектов угрозы подтверждения стереотипа расширилось еще больше. Венди Мендес, давняя коллега Джеймса Бласковиц, и еще одна команда исследователей проверили, может ли угроза подтверждения стереотипа, которую белые могут чувствовать при взаимодействии с черными, повысить их кровяное давление. Их эксперимент был поразительно прост. Надев манжету тонометра, белые студенты колледжа просто разговаривали с белокожим или чернокожим однокурсником, которого они не знали. Разговор с черным незнакомцем по сравнению с разговором с белым незнакомцем должен был подвергнуть белых участников большему риску быть увиденными стереотипно, возможно, охарактеризовать как расово невнимательных. И если угроза подтверждения стереотипа вызывает беспокойство, эти участники должны иметь более высокое кровяное давление. Так оно и произошло: давление было существенно более высоким.
Начала вырисовываться картина. Хотя люди не очень осознавали угрозу идентичности, такой была угроза подтверждения стереотипа, ее оказалось достаточно, чтобы вызвать у участников беспокойство, как показало их измерение давления. Но вы спросите: какое беспокойство? Достаточно ли сильно беспокойство, вызванное угрозой идентичности для того, чтобы вмешиваться в его деятельность человека, например, в способность выполнять задания?
Предположим, я подвергаю человека какой-то угрозе подтверждения стереотипа. Скажем, у меня была группа женщин, идентифицированных с математикой, которые собирались писать очень сложный тест по математике. И я попросил их сделать что-то легкое, а затем что-то трудное: многократно написать их имена (это легко) и многократно написать их имена задом наперед (это сложно). Будут ли беспокойство и возбуждение, вызванные этой угрозой подтверждения стереотипа, достаточны, чтобы реально помешать выполнению этих задач?
Это интересный эксперимент потому, что написанные от руки задания не связаны со стереотипом математики. Плохое выполнение задания не будет подтверждением стереотипа о математических способностях женщин. Страх перед подтверждением этого стереотипа не повлиял бы на их результат в таких заданиях. Единственное, что могло повлиять на их работоспособность, было беспокойство, вызванное угрозой идентичности, которую женщины чувствовали, пока ждали трудного теста по математике. Если только наличия тревоги достаточно, чтобы помешать их работе, то эти женщины не должны хорошо справляться с письменными заданиями, особенно со сложным заданием, в котором нужно написать имя задом наперед.
Этот вопрос Авив Бен-Зеев и его ученики задали в эксперименте, который они организовали в Университете штата Калифорния в Сан-Франциско. Они получили четкий ответ. Даже небольшого беспокойства, которое связанные с математикой женщины испытали во время ожидания сложного теста по математике, было достаточно, чтобы вмешаться в то, насколько хорошо они смогли написать свое имя задом наперед. Это не похоже на возбуждение, вызванное переходом через мост Капилано, или на возбуждение на реальном математическом АОТ, на который делаются большие ставки. Угроза идентичности присутствует постоянно. Типичный лабораторный эксперимент может реализовать эту угрозу в полном сознании только в скромной степени, например та степень угрозы, которую женщины испытывают в ожидании теста по математике в эксперименте против той степени стресса, которую они испытали бы в ожидании реального выпускного экзамена. Но даже ограниченная реализация вызывает достаточный стресс сердечно-сосудистой системы, который заставляет участников запинаться даже в сравнительно несложных вопросах.
Так что теперь можно сказать, что часть эффекта угрозы подтверждения стереотипа – ухудшение успеваемости женщин по математике, французских учащихся низшего класса на языковых экзаменах, успехов белокожих мужчин в мини-гольфе и так далее, создается напрямую влиянием на увеличение частоты сердечных сокращений, артериального давления и соответствующие физиологические признаки беспокойства до такой степени, что эти реакции мешают результативности. Мы также можем сказать, что люди мало осведомлены о том, как это происходит. Они не упоминают об этом, когда их спрашивают. Кажется, мы не осознаем, что платим эту цену. Но единственный ли это способ, которым угроза идентичности мешает деятельности? Не влияет ли она напрямую и на наше мышление?
4
Как вы увидите, ответ на этот вопрос утвердительный. Угроза заставляет нас беспокоиться о подтверждении стереотипа («Обо мне подумают, что мне это не по зубам?»), последствиях этого («Как люди будут реагировать, если они думают, что я расист?»), о том, что мы должны сделать, чтобы уничтожить стереотип («Будет ли у меня есть шанс показать этим людям, что я хороший человек?»). Оно вызывает глубокие размышления, которые занимают наш ум, отвлекая нас от поставленной задачи – от вопросов стандартного теста, который мы сдаем, или от разговора с людьми другой расы. Так что за пределами физиологических реакций, которые вызывает угроза идентичности, она также ухудшает производительность и другие действия, мешая нашему мышлению.
Или по крайней мере так думал Жан-Клод Круазе, французский социальный психолог, и его коллеги, о которых я писал в главе 5. Они нашли особенно гениальный способ проверить эту идею. Ученые зацепились за малоизвестный, но удивительно простой факт физиологии человека – прямую связь между разумом и телом: интервалы между вашими сердцебиениями, как правило, тем более стабильны, чем более активное участие вы принимаете в умственной деятельности или, на языке психологии, чем больше ваша когнитивная нагрузка. Данное явление отражает метаболические требования от умственной деятельности, а это значит, что разброс в том, как быстро бьется ваше сердце, является показателем того, сколько вы думаете. Чем больше когнитивная нагрузка, тем стабильнее сердцебиение; чем меньше нагрузка, тем более переменным является его интервал.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
