Теперь во взглядах окружающих появилось недоумение, а потом и растерянность.
Одна девушка с короткими черными волосами все-таки решилась и двинулась к нему. Гниль сделал длинную затяжку, готовясь погасить сигарету. Он не собирался ни с кем здесь скандалить и создавать проблемы своему работодателю.
– Здравствуй, – сказала девушка. Приветствие она выговорила старательно, словно логопед.
Гниль вспомнил ее – на тренинге у нее был самый пытливый взгляд.
– Привет, – кивнул он. – Виделись уже. Как тебе тренинг?
– Я получила много интересной информации. – Девушка втянула носом дым и кашлянула. – Зачем ты этим дышишь?
– Хочу и дышу. – Гниль сделал новую затяжку.
– Так странно – добровольно себя убивать.
– Вам что нужно?
– Никогда не видела этого вблизи.
– Чего? Как курят?
– Да.
– Ну посмотри… Можешь даже попробовать.
Девушка продолжала смотреть на него в упор.
– Ты странно выглядишь, – констатировала она. – Почему?
– Я гламурный панк.
– Гламурный… панк… – повторила она. Оба эти слова она явно слышала впервые в жизни. – А почему ты гламурный панк?
– Потому что могу себе это позволить.
– Я тоже так хочу.
– Быть гламурным панком?
– Многое себе позволять.
– Так в чем дело? Уволься и уходи отсюда. И живи как хочется.
– Отсюда нельзя уволиться. И уйти тоже нельзя.
Сказав это, она удалилась.
Ноги сами понесли фотографа на проходную возле ворот.
Молодой смазливый охранник сидел в стеклянной будке и не смотрел на Гниль. Что-то читал.
Гниль подошел к стеклянной двери и долго пытался понять, как ее открыть. Должна же быть какая-то кнопка. Кнопки не было – только электронный замок, куда карточку вставляют.
– Чем могу помочь? – мягко спросил охранник, соизволив обратить на Гниль внимание.
– Откройте дверь.
– Зачем?
– Чтобы я вышел.
– Зачем вы хотите выйти?
– Затем, что личность имеет право на свободу перемещения. Конституцию читали?
– Хорошо, – сказал он. – Если у вас есть карточка – открывайте дверь.
– У меня нет никакой карточки!
– Тогда ничем не могу помочь.
– Но вы нам уже открывали ворота!
– Когда?
– Вчера, когда мы приехали!
– Значит, я получил такую директиву. Если получу директиву снова их открыть – открою.
– Так вы можете меня выпустить или нет?
– Нет.
– Что значит нет? – Гниль сдерживался, как мог. – У вас есть кнопка, чтобы открыть дверь?
– Есть.
– Так нажмите ее!
– Не имею права. Извините.
– Ваше дело. – Гниль отошел на три шага, взял стул, стоявший у стены, и швырнул его в стеклянную дверь.
Стул упал на пол. На стекле – ни царапины.
Охранник смотрел на Гниль. Не скалился злорадно. Не ругался. Не грозился вызвать подмогу. Просто смотрел с прежним бараньим выражением лица.
Гниль подобрал стул и метнул его в стекло будки охранника. Тот же результат.
Охранник инстинктивно дернулся, а потом спокойно спросил:
– Что вы пытаетесь сделать?
– Щас узнаешь… – Гламурный панк подбежал к будке и дернул на себя ручку двери.
Заперто. Он в этой будке, как в танке.
Гниль выбежал из проходной. Устраивать припадки ярости сейчас не стоит. Для начала надо звякнуть Ласу.
Он достал телефон – как оказалось, только для того, чтобы убедиться, что сети нет.
Гниль спрятал бесполезный гаджет и побрел вдоль прозрачной стены.
Поднял голову. Стена, состоящая из одинаковых прямоугольных секций, довольно высока. До верхнего края он не допрыгнет, даже если разбежится. И если бы кто-то – например Лас – нагнулся, а Гниль встал бы ему на спину – все равно не допрыгнул бы.
Фотограф ощутил нечто похожее на приступ клаустрофобии. Ему даже показалось, что он задыхается, хотя он находился на свежем воздухе.
Гниль треснул кулаком в стену. Только руку зря отшиб. Прочная, хоть и стеклянная. Пожалуй, даже молотком не возьмешь – разве что из пулемета.
Так, надо успокоиться и отыскать Ласа. А он объяснит, что все в порядке: что база – секретный объект и выйти наружу просто так, по своему желанию, нельзя. И что завтра они отработают второй тренинг и спокойно уедут все вместе.
Хотя… что за бред? База отдыха – секретный объект?
Эви
После завтрака я у Тани.
Она смотрит на меня снисходительно и чуть холодно. Дескать, если я надеюсь на продолжение вчерашнего, то его не будет. Не сейчас – точно. Я и не планирую ничего такого прямо сейчас. Другое волнует.
– Ночью случилось ЧП, – докладываю я. – Сперва отрубилось электричество. И сразу же кто-то попытался сделать подкоп под стену, снаружи. Возможно, им бы это и удалось, но я приказала усилить охрану и чаще проводить ночные обходы. Поэтому охранникам удалось спугнуть злоумышленников, как они только начали копать. Через две минуты снабжение электричеством восстановилось само собой.
Таня кивает.
– Что-то еще?
– Да. Сегодня утром возле входа в столовую я заметила на стене свежую надпись: «Стеклорезы». На самом видном месте. Вчера ее не было, иначе я бы заметила. Написали, пока камеры не работали, и явно той же рукой, что и раньше. Значит, среди наших узников этого человека нет. Всех пятерых можно смело отпустить.
– Плохо. Очень плохо.
– Да куда уж хуже…
– Я должна тебе кое-что сказать, Сима, – говорит Таня. Такой серьезной я ее еще не видела.
– Я слушаю, Танечка.
– То, что я сейчас буду говорить, – очень важно. Настолько важно, что мне придется нарушить Правила и выйти из роли.
Я сперва даже не понимаю, о чем она. Ах да, я же в Игре… Периодически об этом вспоминаю, и так грустно делается!
– Я надеюсь, ты понимаешь, что все, что происходит на базе, – спектакль?
– Разумеется.
Лучше бы не понимала.
– Но у этого спектакля нет четкого сценария. Есть лишь некоторые общие инструкции, как поступать в той или иной ситуации, и актеры просто живут в соответствии с этими инструкциями.
Я киваю.
