Вершина Мон-Сепора там возвышалась, Словно другие горы защищая…
Вильгельм Тудельский Castrum montis securi[12] называли римляне Монсегюр, свою неприступную и самую прочную пиренейскую крепость.
Монсегюр был самой сильной романской крепостью, неприступно и гордо возвышающейся над провансальской равниной: первая ступень на пути к звездам, к которым стремились катары. Выше горы высотой три тысячи футов были только покрытые снегом зубцы Табора и усыпанное звездами небо.
От Лавланэ — городка, расположенного в предгорьях на расстоянии двух часов пути от Монсегюра, — путь «чистых» извивается по ущелью Лектуар, уходя все выше в горы. Журчащие каскады, отвесные скальные стены, потрепанные ветром ели и прижимающиеся к крутым склонам деревушки, чьи названия (такие, как Ворота Табора) до сих пор напоминают о нашествии сарацин.
Когда я в первый раз совершал восхождение к скалам Монсегюра, ущелья были наполнены облаками, в вязах и елях выл сильный ветер. Я поднялся до abbes («Пропасти»), откуда уже наверняка можно было добраться до развалин крепости еретиков по вызывающей головокружение тропе. В это время на одно мгновение облака разошлись, и передо мной в вышине предстал позолоченный солнцем огромный, голый и серый пирамидальный утес, неприступнее которого я никогда не видел. И вокруг него клубилось море облаков, подобно дымку ладана.
Вместе с Лавланэ (iuxta castrum montis securi) Монсегюр защищал подходы к Табору и к пещерам Орнольяка. Для их же защиты с другой стороны гор служили крепость Фуа, укрепленный город Тараскон и замки Белиссены Мирамон, Каламес и Урнаве. В Мирпуа, Монреале, Каркассоне, в Рокафиссаде, Белеете и Керибусе — во всех этих крепостях и городах сыновья Белиссены охраняли дороги к Табору.
Монсегюр охраняли достойные рыцари романской Церкви Любви. Для них были святыми и горы, о которых на протяжении веков складывали мифы и сказания, и пещеры, в чудесных лабиринтах которых до сих пор живы воспоминания о предках и доисторической культуре, и рощи с источниками, к которым обращены их песни и молитвы. Табор был их одним большим национальным святилищем.
Здесь на каждом шагу и сегодня можно встретить убедительные свидетельства этой грандиозной культуры. Наслоения грунта пещер Сабарте скрывают такие следы доисторического прошлого, как ископаемые остатки, кости мамонтов, орудия каменного века, а наряду с ними — греческие вазы, финикийские изделия из стекла и кельтиберские бронзовые украшения. На белых скальных стенах проступают рисунки доисторических людей, таинственные руны ждут того, кто расшифрует их содержание. На вершинах гор частые густые заросли и колючие кустарники скрывают остатки крупных городов и храмов.
В IV веке это место было переименовано присциллианами в Табор и посвящено святому Варфоломею, апостолу Индии и Персии. В XII и XIII веках, вместо друидов и бардов, Парнас романского мира стали беречь катары и трубадуры. Из священной горы Абеллион Табор превратился в символ божественной троицы. Пик Святого Варфоломея, пик Суларак и гора Монсегюр символизировали агностиков, демиургов и параклетов — Божественную троицу.
Вокруг озера друидов бродили катары и рассказывали неофитам о золотых сокровищах, которые утопили их предки, спиритуалисты, — так же, как они сами, презиравшие золото. В тени менгиров или кромлехов во время отдыха они говорили о Граале.
Ведь Грааль был воплощеньем совершенства И преизбытком земного блаженства, И был основою основ Ему пресветлый рай Христов.
Вольфрам фон Эшенбах Возможно, «чистые» рассказывали своим ученикам и поныне известную в Провансе и Лангедоке легенду о том, как Лазарь, Марта, Мария Магдалина и Дионисий Ареопагит привезли Грааль в Марсель и как Мария Магдалина до своей смерти спрятала его в пещере, находящейся неподалеку от Тараскона.
Высшая любовь делает людей поэтами, а поэтов — снова детьми Бога — сыновьями муз, которыми правит Аполлон, брат Артемиды. Молитва означает стихосложение. Не являются ли небесные чертоги и боги плодом человеческого воображения, неосознанного стремления к райской жизни?
Трубадуры, рыцари и дамы, поднимавшиеся в Монсегюр, чтобы там ожидать «поцелуй Бога», как в Талмуде называется смерть с косой, жили с тех пор в огромной крепости, ворота которой защищали сильные замки, стенами которой были скалы Табора, крышей — лазурное небо, ходами — пещеры, а главной церковью — «Кафедральный собор».
Церковь Любви была религиозным подобием всего романского мира любви, законом любви, который должен был быть принесен соколом с небес на землю, для того чтобы Грааль попал с неба в подлунный мир, после того как Люцифер был отвергнут от Божественного престола. Эти два подаренных небом символа означали мировую и религиозную любовь.
Законы церковной любви утверждали как высший принцип отказ от плотской любви и от супружества. Высшая любовь — союз человеческих душ и сердец. Земная любовь — страсть, быстро проходящая от чувственных наслаждений.
Учение катаров настаивало на том, что главным условием для «совершенной» жизни должна стать чистота. Высочайшая любовь — союз человеческих душ с Богом — Святым духом. Вместе с плотской любовью умирает связь с Богом и видение Бога.
Стихотворение трубадура Вильгельма Монтаньаголя, которым мы предварили объяснение понятия романской высшей любви, можно перевести следующим образом: люди должны быть чисты сердцем и думать только о высшей любви, поскольку высшая любовь — не ересь, а величайшая добродетель, делающая людей детьми Божьими.
