«Вечор поздно из лесочка Я коров домой гнала, Вниз спустилась к ручеёчку, Близ зелёного лужка. Вижу — едет барин с поля На буланой лошади, Две собачки впереди, Два лакея позади…»
Восхищённый девической красотой, барин обещал: «…Ты со вечера — крестьянка, Завтра — будешь госпожа». Но на самом деле супругою Прасковья стала далеко не сразу, перед этим влюблённым пришлось пройти много испытаний.
Молодой граф Николай Петрович ещё при жизни своего отца приметил красивую крестьянскую девочку Парашу Ковалёву, дочь горбатого кузнеца (коваля). Она показалась ему очень артистичной, да и пела хорошо. Граф взял её из отцовского дома и приставил к ней учителей музыки и актёрского мастерства — самых лучших учителей, известных актрис и певиц. Уроки пения ей давала знаменитая Елизавета Сандунова, муж которой, комический актер, уйдя со сцены, стал владельцем популярных бань.
Со временем Параша, сделалась лучшим украшением Кусковского театра. Уже в 11 лет она дебютировала в маленькой роли под псевдонимом Горбунова. «Если бы ангел сошёл с небес, если бы гром и молния ударили разом, я был бы менее поражён», — писал молодой Шереметев о её выступлении. На следующий год Прасковья вышла на сцену Жемчуговой — граф придумал сменить неблагозвучные крестьянские фамилии своих актрис на псевдонимы, образованные от названий драгоценных камней — Бирюзова, Гранатова.
В 1788 году умер старый Шереметев. Николай любил отца, и потеря явилась для него настоящим горем, а утешением сумела стать Прасковья. Граф нашёл в ней «украшенный добродетелью разум, искренность и человеколюбие, постоянство и верность, и усерднейшее богопочитание», признаваясь, что эти душевные качества пленили его больше, чем её красота.
По легенде, однажды Шереметев заметил, что его любовь подозрительно часто стала исчезать из дома по утрам, и он решил её выследить. Оказалось, Прасковья тайком ездила на Сухаревку, где толпились нищие, чтобы подать им милостыню. И тогда граф, уступая просьбе своей подруги, решил построить на Сухаревке странноприимный дом, отдав под богоугодное заведение свои огороды.
Но добрые дела не могли погасить людскую зависть, и Ковалёву продолжали травить не только аристократы, но и бывшие подруги и односельчане. Однажды на прогулке её окружили дети и завопили: «Где здесь живет кузнечиха, где здесь кузница и есть ли дети у кузнеца?!» Чтобы оградить любимую от подобных выходок, граф оставил «злобное Кусково» и переехал жить сначала в Останкино, а потом в Петербург. Но из-за сырого тамошнего климата у Прасковьи обострилась чахотка, и она стала терять голос. Отчаявшись, граф закрыл свой театр, повыдавав всех актрис замуж. Твёрдо решив жениться, он дал семье Ковалёвых вольную и приказал изготовить поддельные документы о происхождении Прасковьи из рода польских дворян Ковалевских.
Любовники обвенчались тайно в ноябре 1801 года в храме Симеона Столпника на Поварской. Помнит красавицу Прасковью и угловой дом с колоннадой на Воздвиженке, по преданию, построенный Василием Баженовым. После венчания Шереметевы уехали в Петербург, и больше Прасковья в Москву не вернулась. Прасковья прожила ещё полтора года, успев подарить мужу наследника. Но не прошло и месяца после родов, как она умерла. Ходили слухи, что барыню-крестьянку из зависти отравили дворовые графа, но это маловероятно: её сгубил туберкулёз. Тогда Шереметев, наконец, решился открыто объявить о своей женитьбе, написав письмо императору. Он просил признать сына законным наследником титула и фамильного состояния. Император ответил коротко: «Граф Шереметев властен жениться когда угодно и на ком хочет». Прасковью похоронили в фамильном склепе Шереметевых в Александро-Невской лавре. После её кончины Николай Петрович долго болел и так и не оправился полностью. Он пережил жену на 6 лет, посвятив эти годы благотворительности.
К графскому дворцу со стороны Кусковского лесопарка примыкает старое кладбище, давно закрытое для захоронений. На нём нашли свой последний приют ещё жители XVI века, а стоящая рядом с кладбищем церковь тоже связана с родом Шереметевых. Её возвёл двоюродный прадед Петра Николаевича Фёдор Иванович Шереметев, один из семи бояр, составивших в Смутное время знаменитую Семибоярщину. Это был очень талантливый государственный деятель и образованный человек, собравший огромную библиотеку.
Успенская церковь была возведена им по обету уже в старости, незадолго до того, как он принял решение уйти в монастырь. Этот храм сейчас выглядит несколько эклектично: главная церковь имеет шатровую крышу — так строили в сороковых годах XVII века, а боковые приделы — с куполами: их простроили спустя пятнадцать лет уже после указа патриарха Никона, требовавшего, чтобы «… главы б на тех приделах были круглые, а не островерхие». Шатровая архитектура ассоциировалась у него с раскольниками.
В течение более чем 300-летней истории Успенской церкви её несколько раз реставрировали изнутри и снаружи: на одном из участков внешней стены во время последней реставрации было обнаружено двенадцать слоёв краски.
Экскурсия № 5
Против течения
Вспомним о Николае Шереметеве и крепостной крестьянке Параше снова. Выйдем из метро на Сухаревской площади и оглядимся. В центр города ведёт Сретенка, к МКАД — проспект Мира, некогда Мещанская улица, переходящий в Ярославское шоссе; а в обе стороны, вправо и влево — никогда не затихающее Садовое кольцо, образовавшееся на месте Земляного вала, насыпанного в конце XVI века по повелению Бориса Годунова после нашествия татар. Поверх вала (диаметром около 16 км) шёл высокий дубовый частокол, а снаружи — ров с водой. Местность внутри вала стала называться Земляным городом.
Рядом с церковью — платформа Вешняки Казанского направления.
Со временем Земляной вал перестал быть оборонительным сооружением и превратился в таможенную границу города: к его воротам съезжались купцы и платили таможенные сборы за въезд. Некоторым было проще тут же быстро перепродать свой товар и вернуться домой, поэтому у городских ворот возникли рынки. Вот и здесь на Сухаревке был большой рынок. Сюда, как уже было сказано, подавать милостыню нищим приезжала из Останкино Прасковья Жемчугова: набожная женщина стыдилась того, что живёт с любимым невенчанной и таким образом замаливала «грех». Вероятнее всего, молилась она как раз в местной церкви Троицы в Листах.
К тому времени частокола здесь уже и не было: он совсем разрушился, и власти не спешили его восстанавливать. Пожар 1812 года довершил дело, уничтожив окружающую деревянную застройку. Остатки вала снесли после войны, ров засыпали, создав широкую кольцевую улицу, которую замостили булыжником. По обе стороны мостовой домовладельцы были обязаны обустроить красивые палисадники — отсюда и название Садовое кольцо. Проект этот был реализован по всему левому берегу Москвы-реки, а в Замоскворечье — нет. Поэтому тамошняя часть кольца называется иначе, по-старому — Земляной вал.
